Капитолина
Шрифт:
– Не ори, Семенов! – прошипела она и молнией метнулась с подоконника к нему. Зажала рукой рот и процедила в оттопыренное ухо. – Если ты кому-нибудь вякнешь – тебе точно хана! Понял?!
Семенов мужественно молчал, лишь таращился в ее холодные в свете луны голубые глаза. Но видя, как постепенно этот взгляд становится совсем уж немилосердно ледяным, он испуганно замычал и закивал.
Капа осторожно убрала ладонь с его рта, подтолкнула Семенова в темноту коридора и дала легкий пинок для ускорения. Подошла к окну и ловко запрыгнула на подоконник.
– Капка,
Семенов, оказывается, никуда не ушел.
– Ты еще здесь?
– Ага!
– А чего бояться? Тут прыгать-то, – самонадеянно ответила она, выглядывая в окно.
– Не, я не про это! – горячо зашептал Семенов. – Я про Север! Там медведи! Белые! И холодно!
Капа резко повернулась к нему и с подозрением прищурилась.
– Откуда ты знаешь про Север?
– Просто знаю. Я видел, как ты постоянно верхушку глобуса рассматриваешь. Ну, там, где Арктика, будто других мест нет. И постоянно читаешь «Землю Санникова», будто других книг нет.
«Вот же засранец! – мысленно восхитилась Капа его дедуктивным способностям. Впрочем, восхищение это быстро сменилось догадкой, что если Семенов откроет пасть, а он обязательно откроет – такова его натура, то не видать ей Северного полюса как собственных ушей.
Надо было что-то делать… И делать незамедлительно, ибо время не терпит. В голове завертелась карусель из мыслей, и самой первой была очень простая и легко осуществимая – выкинуть ябеду Семенова в окошко. И тут же на смену ей пришла другая, более дипломатичная.
– Семенов, – ласково проворковала она. – А у меня что-то есть.
Она запустила руку в кармана платья и вынула карамельку. При виде конфеты глаза мальчишки загорелись.
– А я свою еще в обед съел, – с сожалением сказал он.
– Хочешь? – она покрутила конфетой перед его крючковатым носом.
– Хочу! – рука Семенова попыталась схватить конфету, но Капа быстро убрала ее за спину.
– Не так быстро, Семенов. Сейчас ты берешь конфету и идешь баиньки. А утром можешь стучать воспитателям, я все равно буду далеко.
– Утром во сколько? – деловито уточнил Семенов.
– После зарядки, – немного подумав, ответила она.
– Хорошо.
– И не вздумай брякнуть раньше времени, понял? – худой, но крепкий кулак Капы покрутился у его носа.
– Понял. Конфету давай.
Пальцы жадно схватили конфету и тут же спрятали в карман штанов.
Капа снова залезла на подоконник и уже было приготовилась к прыжку.
– Я бы тоже сбежал, – мечтательно и очень не вовремя сказал Семенов. – Только в Ташкент.
Капа разозлилась. Ей это было совсем неинтересно, но все же спросила:
– Почему в Ташкент?
– В Ташкенте хорошо, – мечтательно сказал Семенов. – В Ташкенте дыни и арбузы.
– Здорово! – кивнула она и сделала прощальный жест рукой. – А теперь – иди!
– Я бы там на ослике катался, – продолжал мечтать Семенов.
Последние слова Семенова она уже слышала в полете.
Приземление
Раздвинула кусты и быстро протиснулась в дыру, затем запустила руку обратно и вытащила вещмешок. Накинула лямки на спину и помчалась в сторону вокзала, к утопающим в густой дымке паровозам, стуку колес и громким протяжным гудкам.
Она бежала вдоль деревянных бараков и двухэтажных каменных домов, мимо тумб с разноцветными афишами и лениво размахивающих метлами ночных дворников, по мощеной круглыми булыжниками мостовой и узкими, еле освещенными переулками. Вещмешок мягко бил по спине, ноги разбрызгивали воду из луж, а душа пела от завывающего в ушах ночного теплого ветра и предвкушения от скорого свидания с суровым Севером, где ее наверняка уже ждут. А в том, что ее, десятилетнюю детдомовку, там ждут – она даже не сомневалась. Север любит смелых и решительных!
Впереди уже виднелось белое здание железнодорожного вокзала с круглыми часами на вытянутой башенке. Капа остановилась, немного отдышалась и продолжила бег. Редкие прохожие с удивлением смотрели на короткостриженую худенькую девчонку в казенном платье и с вещмешком за плечами, но окликнуть не решались, потому что у нее было такое выражение лица, какое может быть только у человека, твердо знающего, куда и зачем он бежит в этот поздний час.
Впрочем, нашлись и такие, кто все-таки решил поинтересоваться.
– Девочка, стой! – окликнула ее пожилая женщина в платке.
Капа сбавила скорость и нехотя остановилась на безопасном расстоянии – приближаться к этой незнакомой женщине она явно не торопилась.
– Ты куда это на ночь глядя, а? – спросила женщина и сделала шаг в ее сторону.
– В библиотеку, – буркнула Капа.
– Ты из детдома сбежала, да? – спросила женщина, скользнув взглядом по ее одежде.
– Нет. Меня отпустили, – нахально соврала Капа и отступила на шаг. – За хорошее поведение.
– Тебя воспитатели не учили, что нехорошо врать старшим?! – строго прикрикнула женщина и протянула руку. – Ну-ка, пойдем в милицию! Там выяснят, кто тебя отпустил и куда!
– Тетя, плыви мимо! – огрызнулась Капа.
– Ты как со старшими разговариваешь?! – всплеснула руками женщина и заголосила на всю улицу. – Люди, люди, это что ж такое делается, а?! Девчонка одна, ночью! Детдомовка! Сбежала!
К ним уже приближались прохожие, видно, из числа тех сознательных советских граждан, которым до всего есть дело. Капа развернулась и собралась бежать, но тут же ударилась лбом в чей-то живот. Обладатель живота – высокий дядя с роскошными усами и в кепке, с легкостью приподнял ее за лямки вещмешка и интересом вгляделся в лицо.