Капкан для демона
Шрифт:
– Вы не такой, – возразила девушка устало. – Но вы правы в том, что я разочарована. Ну и ладно. Это моя проблема, а не ваша. А что до вашего вопроса, то мне почти нечего сказать. Отец говорит, что род Тир очень древний, и когда-то давно наши предки были приближёнными королей. Тогда у семьи были обширные владения, леса, поля, пастбища, фермы, а теперь ничего этого нет. Мы нищие. Остались только имя и фамильная гордость.
– Тебя продали Гильдии работорговцев из-за нищеты? – уточнил Дэнзет.
– Я не знаю, почему меня продали, – призналась Навина. – В Иллиафии не принято об этом спрашивать. Вы там бывали хоть раз?
– Не доводилось.
–
– Разрешение или указ? – спросил Уартхол.
– А есть разница? – горько усмехнулась девушка. – У нас всё, что делается с дозволения короля, считается его волей.
– То есть он просто назвал твоё имя, и Гильдия пришла выкупить тебя у родителей?
– Ну да, – пожала Навина плечами. – В этом нет ничего необычного, такое часто происходит. Только деньги достаются не родственникам, а казне. Мои родители вообще ничего не получили.
– Странно, – нахмурился Уартхол. – У меня об Иллиафии другие сведения.
– А кто вам их дал? – уточнила Навина. – Если бы вы хоть с одним рабом пообщались из тех, кого выкупили, то знали бы намного больше правды. Иллиафия продана Тсалитану уже давно. Наши послы, живущие в других королевствах, красочно расписывают, как у нас всё замечательно, потому что им приказано так говорить. А народ помалкивает, предпочитая думать, что изменить уже ничего нельзя, и остаётся только смириться. Я от них ничем не отличаюсь. Я тоже смирилась и тоже молчу. Это сейчас просто крик души был, не обращайте внимания. Вы всё равно ничего не сможете изменить.
– Я не смогу, – согласился Дэнзет. – Но есть те, кто сможет, если предоставить им достоверную информацию о проблеме.
– Это вы сейчас Колехортов имеете в виду? – спросила девушка.
Они и дальше обсуждали бы внешние и внутренние проблемы Иллиафии, но разговор пришлось прервать, потому что с камбуза принесли завтрак. Уартхол не испытывал голода, он накануне хорошо поужинал, а Навине нужно было основательно подкрепиться. При виде миски с кашей у неё разве что слюнки не потекли, хотя бедняжка изо всех сил старалась не показывать, насколько голодна.
– А что едят фьораги? – поинтересовался Дэнзет, намереваясь оставить её наедине с завтраком.
– Мясо, – просто ответила девушка. – Они охотятся. Не знаю, на кого, но падаль не трогают. Брезгуют. А рыбу едят охотно. Наши рыбаки Афуна часто свежей рыбой подкармливают, потому что он очень старый.
– Потрясающе, – скривился Уартхол. – Значит, рыбалка. Гроу будет в восторге.
Глава 6
– Получилось?
– Да. Он ни о чём не догадывается, но эта девчонка Навина всё-таки слишком много болтает. Её осведомлённость в том, что давно должно было быть забыто, просто поразительна.
– Это не имеет значения, – отмахнулся Верховный Оракул от мнимой проблемы. – Что бы она ни наболтала, проклятие уже начало набирать силу, и Колехорты не смогут его распознать или остановить. Не успеют, потому что умрут. Время, Селин – вот что сейчас самое важное. Чем быстрее будет совершена первая жертва, тем раньше мы достигнем цели.
– А Уартхол? – спросила Ланселина о том, что волновало её больше всего. – Вы обещали отдать его мне.
– Ты его получишь, – подтвердил глава Гильдии. – Потерпи немного. Чем дольше вынашиваешь планы мести, тем слаще становится сама месть.
– Да, – согласилась Селин и с мечтательной улыбкой посмотрела на море, которое всё дальше уносило от неё объект мщения.
Она лелеяла свои планы уже больше года – с тех самых пор, как Дэнзет Уартхол стал послом Акильфадии при дворе правителя Тсалитана. Этот человек не имел ни малейшего представления о том, какие муки ей довелось испытать за проявленную к нему доброту. Оракулы не прощают ошибок, а Селин совершила серьёзный промах, когда однажды ночью помогла незадачливому посетителю выйти с территории Гильдии в обход свирепых сторожевых псов. Она не знала, что он вор, но её всё равно наказали. Так наказали, что воспоминания об этом до сих пор причиняли боль. А он? Вернулся в Тсалитан как ни в чём ни бывало, увешанный посольскими регалиями. Неприкосновенный, надменный, отвратительно самоуверенный. Ещё и искать её начал, будто мало ей было перенесённых из-за него страданий. Мерзавец. Время, проведённое рядом с Уартхолом без возможности отомстить ему, казалось Ланселине ещё худшей пыткой.
«Ну ничего, милый. Скоро ты будешь молить меня о прощении, а я постараюсь сделать так, чтобы твои муки стали невыносимыми. И когда услышу мольбы о смерти, только рассмеюсь тебе в лицо, потому что ты не можешь умереть. В этом твоя слабость, Уартхол. Тебя можно убивать, но нельзя убить. Тем слаще будет моя месть. За каждое мгновение моих страданий ты заплатишь годами своих», – думала Селин, глядя на далёкое море из окна самой высокой башни Храма Даар.
А Верховный Оракул в это же время думал о том, что жрица права – девчонка Навина Тир слишком много знает такого, о чём люди давно должны были забыть. Это могло создать определённые проблемы. Пока её слова слышит только Уартхол, никакой опасности нет, но если информацией заинтересуются Колехорты, скрытая политика Тсалитана в отношении других королевств может оказаться под угрозой. Оставалось надеяться только на то, что у акильфов не будет времени на чужие дела, поскольку им придётся спасать собственные жизни. Точнее, не спасать, а пытаться спасти. Их участь определена. Нужно только дождаться первой жертвы, и тогда уже можно будет ни о чём не беспокоиться.
* * *
– Эта проклятая собака отказывается жрать кашу, – пожаловался кок, когда владелец «Королевы морей» изволил подняться на палубу. – Если она издохнет от голода, меня не вините. Я вчера слышал, как девчонка обещала, что сама будет возиться с этим зверем, вот пусть она за него и отвечает. Если это королевский подарок, то почему для него не предусмотрели провизию?
Дэнзету тоже очень хотелось бы знать ответ на этот вопрос, но поиск причин и виновников не сделает фьорага сытым. Пришлось поговорить с капитаном насчёт остановки и необходимости наловить для зверя рыбы. Гроу выразил свой восторг по данному поводу длинным перечнем бранных слов, но перечить хозяину корабля не осмелился, хотя мог бы. Ему тоже казались весьма странными обстоятельства этого путешествия, а больше всего капитана беспокоило то, что Уартхол выглядел необычайно мрачным и задумчивым.