Капкан для призрака
Шрифт:
С каждым днем раздражение и обида нарастали, но Витенька все еще сдерживал себя. Он ждал приезда Викто^ра. Но тот не ехал, и однажды настало утро, когда Замятин сказал себе вслух:
– Да что я, в конце концов, пешком не дойду до города! Ерунда! И никто меня не удержит!
Вот здесь-то он и ошибся.
13
С самого детства Виктор Келецкий был превосходным мистификатором. Ему ничего не стоило заплакать – просто так, по собственному желанию. Ну, конечно, не совсем просто так, а когда это было ему нужно: например, разжалобить папашу, чтобы он простил ему утерянный полтинник. Крупные слезинки градом катились по щекам, худенькое мальчишеское тело содрогалось в конвульсиях раскаяния так искренне, что отец в конце концов гладил сына по головке и давал ему еще одну монетку.
Так же талантливо Виктор мог изобразить все, что угодно. Боль в животе, если не хотелось идти на занятия, радость от встречи приехавших в гости тети и кузена, хотя он обоих терпеть не мог… Мальчишка очень быстро понял, что взрослым нравится видеть на его лице те чувства, которые им хочется видеть. И он не огорчал их и сам не бывал внакладе. А то, что он ощущал на самом деле, никто, кроме него самого, не знал.
Отец, человек умный и проницательный, стал догадываться, что сын иногда притворяется. Но его это не возмущало и не расстраивало, наоборот: его забавлял, а иногда даже восхищал артистический талант мальчика. Человек практический, он тут же нашел ему применение… Господин Келецкий возглавлял попечительский совет одного из районов своего города. Среди подведомственных ему заведений был и сиротский приют. Время от времени его проверяли комиссии – и губернаторская, и городской думы, и даже из самой столицы. Эти комиссии встречал очень симпатичный мальчик с темными волнистыми волосами, живыми карими глазами, в простой приютской одежде. Он выходил из группы детишек и обращался к гостям со словами приветствия – такими по-детски непосредственными. У него была правильная речь, а звонкий голосок дрожал от неподдельного волнения, когда он так искренне говорил о том, как славно сиротам живется в этом доме! У членов комиссии сразу создавалось приятное впечатление. Потом этот же парнишка бойко читал текст из книги, декламировал стишки и даже играл на скрипке… Конечно, кто бы из приютских детей мог продемонстрировать комиссии подобное? Ведь юный Виктор Келецкий, в отличие от них, учился в гимназии.
Келецкие были потомственными дворянами, но состояния не имели. Отец прилично зарабатывал, и только. Виктор Келецкий же хотел безбедно жить, и не в Ростове (где обитала его семья), а в Москве, в Петербурге, в Европе… Для этого нужны были деньги, и немалые. Он окончил гимназию и решил, что образования ему достаточно. Нужно было осваивать иную науку – создание капитала из ничего! Впрочем, это было не совсем так: требовались определенные усилия ума, ловкости, оборотистости, энергии. Нужно было стать хитрым, циничным, жестоким, и Келецкий очень быстро это понял и принял. Южный город Ростов был многоязык, темпераментен, шумен, недаром его называли «воротами Кавказа». Жизнь здесь била ключом: торговая, коммерческая, рабочая, студенческая. И – криминальная тоже. Большой порт на Дону ежедневно принимал и отправлял множество грузов: корабли, баржи, баркасы прибывали и отплывали чуть ли не каждый час. Ловить «рыбку» в этой заводи оказалось не слишком трудно, хотя и рискованно. И очень скоро Виктор Келецкий стал одним из контрабандных агентов. Какие только товары не приходилось ему принимать и распределять по магазинам, лоткам, мануфактурам! Сигары и сигареты, какао-порошок и пряности, украшения и женское белье, духи и ямайский ром… Под его началом была фасовочная мастерская: сюда поступал сыпучий товар, его фасовали в красивые фирменные упаковки и пускали в продажу. Однажды здесь случилась история, которая позволила Виктору Келецкому подняться на высшую ступень иерархической контрабандной лестницы.
В полицейском управлении города было два-три чиновника, которым контрабандисты приплачивали за нужную информацию. Утром от одного из них получили сообщение: стало известно о существовании склада и фасовочной мастерской, о том, где они расположены, – сегодня же придут всех арестовывать. Когда именно, информатор не сообщил, следовало торопиться, постараться вывезти в другое место весь товар. Уже через час на заднем дворе несколько человек быстро грузили на подводы мешки, ящики, рулоны. Работы оставалось минут на двадцать, когда примчался один из дозорных, выдохнул испуганно:
– Идут! Остановили пролетки за квартал, через пять минут будут здесь! Линяем по-быстрому!
– А, черт! – выругался главарь. – Сколько добра бросать!
Келецкий тоже с сожалением оглядел
– Таскайте, ребята, не останавливайтесь! Я их задержу!
– Сумеешь?
– Давай, давай, не останавливайся!
И Виктор выскочил на улицу. Он еще точно не представлял, что сделает и скажет… Когда из-за угла дома показался небольшой отряд полицейских – пристав, околоточный и несколько городовых, – Виктор с разбега налетел на них, бормоча что-то невнятное, в глазах – неподдельный ужас. Любой бы понял, что произошло что-то страшное и нужна помощь. Понял это и пристав. Тряхнул невменяемого парня за плечо:
– Что случилось? Ну-ка, приди в себя!
Тот, увидев рядом полицейских, и правда опомнился, заговорил взволнованно, тяжело дыша:
– Господи, господин пристав! Кровь! Прямо на голову! Так и льет! А сначала крики были, сильные… А теперь кровь! Это же убийство!
Пристав и околоточный ничего толком не разобрали в этой обрывистой речи, но отчетливо поняли, что речь идет о каком-то кровавом преступлении. Этот молодой человек, явно образованный и изысканно одетый, наверное, стал его невольным свидетелем и сильно испугался. Пристав сделал городовым знак стоять и стал расспрашивать. Немного пришедший в себя молодой человек рассказал, что он живет вот в этом отеле «Танаис», чей вход в нескольких шагах от них. Его номер на втором этаже. С полчаса назад в номере над ним происходили какие-то бурные события: раздавался громкий топот, грохот, крики. Потом все стихло. А несколько минут назад ему на голову с потолка что-то капнуло. Он сидел за столом, просматривал деловые бумаги и машинально провел рукой по волосам. Ладонь стала мокрой, он глянул – красная липкая жидкость. Испуганно отскочил от стола, глянул вверх и увидел: на потолке расплывается красное пятно, а с него уже не капает, а просто течет струйка крови!
Виктор Келецкий эту историю придумал просто на ходу, но рассчитал все верно. У пристава заблестели глаза: в отеле его ждет громкое преступление, убийство! Он несколько секунд колебался, но все же решил: склад контрабандистов никуда не денется, – сколько времени существует, подождет и еще часик. И он решительно кивнул парню:
– Пошли, покажешь, где это!
Келецкий хорошо знал отель «Танаис», приходилось в нем бывать.
– Это в тридцать восьмом номере, – говорил он на ходу, взволнованно заглядывая в лицо приставу. – А, может, в тридцать седьмом или тридцать девятом… Надо сразу идти туда! Господи, сколько крови!
Когда так много полицейских шумно ввалились в вестибюль отеля, портье растерялся и испугался. Пристав потребовал от него, ничего не объясняя, ключи от трех смежных номеров третьего этажа. Портье отдал два ключа, а про тридцать восьмой номер сказал, что постояльцы находятся там. Перепуганную супружескую пару заставили выйти в коридор, номер быстро осмотрели. Потом поочередно открыли и осмотрели два других номера. Когда же и там ничего устрашающего не обнаружили, стали искать приведшего их сюда парня.
– Где же он? – удивленно озирался вокруг пристав. – Нужно пойти в его номер, посмотреть, что там за кровь!
До него все еще не доходила истинная суть происшедшего. Однако «испуганный молодой человек» уже некоторое время назад незаметно исчез из отеля, воспользовавшись суматохой. Он вбежал на задний двор склада, когда оттуда, из открытых ворот, выезжала последняя груженая подвода. Келецкому протянули руки, и он вскочил на нее.
– Как же ты сумел задержать их? – удивленно спросил один из сообщников.
– О, это был настоящий театр! – засмеялся Виктор.
Впрочем, стать актером он никогда не мечтал. Ему и в обычной жизни хватало и театральных впечатлений, и зрителей. А история с «убийством в отеле» стала широко известна – газеты расписали ее, откровенно посмеиваясь над полицией. Виктор же удостоился разговора с самим главою контрабандистской организации, после которого сам возглавил группу, промышляющую в грузовом порту и прилегающих районах. К нему потекли довольно большие деньги, но Келецкий не копил их, а тратил легко и красиво. И не потому, что был мотом: он считал, что это еще капитал не той величины, который можно уже откладывать в банк, вкладывать в ценные бумаги и прибыльные дела. Нет, этих денег хватало ему лишь на то, чтобы безбедно и красиво жить. Келецкий ждал, когда в его жизни наступит поворот и судьба даст ему шанс разбогатеть по-настоящему. Он дождался: случилось это три года назад.