Капкан для скифа
Шрифт:
— Оформляешь по типу явки с повинной. Юрист, знаешь. Что-то еще не ясно? Дополнительно объяснить? — добавил я, поглаживая ладонью левой руки кулак правой.
— Нет, не надо. Все по-о-онял! — срывающимся голосом воскликнул юрист-насильник, хватая свободной рукой ручку.
— Смотри, туфту не пиши. Все, как было, в подробностях. Ясно?
— Ясно, ясно.
Мы с Борькой вышли из помещения, прикрыли за собой дверь, сняли шапки и с удовольствием закурили.
— Вот козлы, — зло сплюнул сквозь зубы Геракл.
— Да уж, уроды редкостные.
— Сколько вокруг давалок честных…
— Поломали бабе жизнь, — согласно кивнул я.
— Как
— Это точно.
— Думаешь, все напишет?
— А куда он денется с подводной лодки? Сопляк желторотый. Все, что нам надо, он сделает, это уже видно.
— До Зои Космодемьянской ему далеко, — Боря скривил угол рта и сплюнул еще раз, теперь презрительно.
— Идем, посмотрим, — я отбросил окурок, — что этот Дюма-сын написал.
— А Дюма-отец — это Савельев? — хмыкнул Боря.
— Хотелось бы. Пока пишет только младшенький.
Мы не ошиблись. Насильник написал все, что нам было нужно.
«Я, Парфенов Иван Сергеевич, проживаю по адресу: ул. Краснофлотская, 24, кв. 16. Находясь в здравом уме и твердой памяти, по сути заданных мне вопросов сообщаю, что 15 июня сего года был приглашен своим знакомым Савельевым Сергеем Петровичем, по кличке Рембо, на дискотеку “Спираль”, расположенную по адресу: ул. Гагарина, 15; ДК “Юность”. Прибыли на дискотеку около двадцати одного часа на автомобиле “Мерседес”, принадлежащем Савельеву С. П. Пробыли там около трех часов. В баре познакомились с девушкой, назвавшейся Татьяной. Она была в состоянии среднего алкогольного опьянения. На наши вопросы пояснила, что отмечала с подругами конец своего девичества — в скором времени выходит замуж. На наши настойчивые просьбы пригласить к столику хотя бы одну из подружек, ответила, что все уже разошлись по домам, а она осталась, чтоб предаться ностальгии и меланхолии. Мы поддержали ее в этом порыве и за это изрядно выпили. Не знаю, использовал ли Савельев какие-либо психотропные препараты, но когда мы собрались подвезти ее, Татьяна уже соображала с трудом и в машину села добровольно. Сопротивление она попыталась оказать, когда Савельев предложил зайти к нему в офис на пару минут по безотлагательному делу. Она попробовала сбежать, но он ее грубо схватил, прошептал на ухо какие-то угрозы и затащил в помещение. Я к тому моменту много выпил и ориентировался плохо. Однако хорошо помню, что твердо отказался участвовать в изнасиловании. Но Савельев силой меня принудил к этому акту вандализма. Он, несмотря на сопротивление, слезы и уговоры Татьяны, сорвал с нее всю одежду и поставил на колени, уперев грудью и животом в подлокотник офисного кресла. Мне ничего не оставалось, как снять штаны и зайти с другой стороны…»
Дальше шло подробное описание процесса изнасилования. Я пробежал глазами страницу до конца. Ага, отпустили ее только под утро. Угрожал ей физической расправой, в случае каких-либо жалоб, опять-таки один Савельев-Рембо. В конце стояли дата и подпись. Что ж, все правильно.
Я почему-то представил Юлю в руках этих похотливых скотов и со злобой ткнул Парфена ногой в живот.
— Ванечка, почему бы тебе не сказать проще? — склонился над корчащимся от боли насильником: — «Савельев, угрожая оружием, заставил меня изнасиловать гражданку Малышеву». А, клоун? Она была совсем не против, даже хотела вас обоих, но тебя еще и заставили… — я сложил исписанные листки и, успокоившись, закончил:
— Ладно, теперь все то же самое надиктуешь на пленку.
Боря поставил перед ним на столик диктофон и нажал на запись.
Парфен
— Чего молчим? — Геракл сделал в его сторону неопределенное движение, и он сразу же затараторил, наклонившись к черной коробочке:
«Я, Парфенов Иван Сергеевич, находясь в здравом уме и твердой памяти…»
Мы очень тактично, не перебивая, дослушали всю его исповедь до конца. Боря выключил и спрятал диктофон в карман:
— Вот видишь, а ты боялся!
— А теперь, Парфен, обстоятельно, так же подробно, с именами, фамилиями, должностями всю вашу деятельность с Рембо по обналичке, — я протянул ему ручку.
Он с сомнением повертел ее в руках, переводя затравленный взгляд с меня на Геракла и обратно.
— Неужели отказаться хочешь? — ласково осведомился я и положил руку на тиски.
— Нет, нет! — заверещал будущий работник правоохранительных органов. — Что вы, я просто не знаю, с чего начать.
— А ты с самого начала попробуй, — посоветовал Боря и беззлобно хохотнул.
— Только не пойми буквально, а то начнешь с Адама, Евы и яблока, — добавил я.
— Хорошо! — Парфен сделал вид, что ему смешно, и быстро заработал ручкой.
Потом повторилась процедура с диктофоном. Пока он надиктовывал свои показания на магнитную ленту, я внимательно просмотрел его каракули. Материал был убойный. Кроме Савельева-Рембо, там фигурировали: два работника исполкома, налоговик, три сотрудника хорошо всем известного банка «Дисконт» во главе с управляющим, плюс добрый десяток постоянных клиентов-коммерсантов. Не понравились мне две незнакомые фамилии с приставками капитан и полковник. Ну, ничего, капитан так капитан, полковник так полковник. Значит, такая у них карма. Пусть мотают.
Компромат сильнейший. Схема обналички расписана грамотно, со знанием всех нюансов. Даже если просто слить каждому из этого списка по ксерокопии этой бумажки, наш юный деятель Ванечка — не жилец. Рубль за сто. Осталось ему это популярно объяснить — и можно смело требовать взамен диффамации одну маленькую услугу.
— А теперь слушай меня внимательно, — дождавшись, пока Парфен выговорится в диктофон, я собрал в кучу все исписанные листки и потряс ими в воздухе, — как ты думаешь, пройдет твоя свадьба, если эти бумаженции попадут в руки к твоему вожделенному тестю Кацу В. П.?
— Что? — Иван вытаращил на меня глаза.
— Весело получится, правда? Семь сорок с выходом! Перспективный зятюшка — юрист со статьей за плечами, да еще и какой! Славная тема для размышлений. Твои финансовые аферы по сравнению с изнасилованием будут выглядеть для него, как детские шалости. Не погладит тебя тестюшка за такие дела по голове. Ох, не погладит.
— Да уж. Статейка непростая, но совсем не золотая, — пробасил Геракл.
Парфен затравленно смотрел на меня. Не мигая. Молча.
— Не слышу ответа, — я пнул его еще раз ногой, на этот раз не сильно, для проформы.
— Да, да, представляю. Мне конец.
— Ну что ты! Это не конец. Даже близко не конец. Не состоится свадьба и все, это как раз не смертельно. А вот если я передам все это, даже не в органы, а просто твоим подельникам.… А ну-ка, пошевели мозгами… Что с тобой будет?
Я смотрел ему прямо в перекошенное от животного страха лицо. Страх на лице Парфена постепенно уступал главенствующую позицию — взор его становился осмысленным. Потом он икнул, вздрогнул всем телом, и гримаса ужаса снова исказила его физиономию: