Капкан для скифа
Шрифт:
— Ну, Скиф. Спорить с тобой я больше не буду.
— Точно?
— Точно.
— А что же ты заладил — продадим БМВ, деньги разбазариваешь, сами в руки шли?.. Эта тачка еще сыграет свою роль, поверь мне.
Купер с сомнением посмотрел на меня, но ничего не сказал.
— А то давай поспорим? — предложил я. — На пару сотен? А?
— Нет уж, спасибо, — после небольшой паузы отозвался Костя, — спорить не хочу. Во всяком случае, сегодня.
— Воздержишься?
— Придется. Уж больно пример наглядный.
—
— Иметь или не иметь. Один имел и уже проимел стольник баксов, — не в рифму закончил Костик, решительно отправляя окурок в урну. — Будем двигать?
— Пора, — согласился я. — Ничего интересного больше не предвидится.
Мы напоследок взглянули в окно. Савельев, похоже, пришел в себя. Он усадил рядышком грузчиков и спокойно, как нам показалось с такого расстояния, их допрашивал.
Что ж, Бог в помощь.
Кидок
«Жадность губит флибустьера» — все последующие три дня после кидка с плиткой Серега жил с этой фразой. Она не покидала его ни днем, ни утром, ни вечером, ни даже ночью. Сам «флибустьер» приуныл, осунулся.
Только к четвертому дню во всей этой истории всплыла одна интересная деталь. Ребятки все-таки прокололись…
После того, как Сергей внимательно выслушал в трубке бесстрастный женский голос, монотонно повторяющий: «номер данного абонемента заблокирован», он полностью осознал произошедшее. Холодная лютая ярость заполнила тело и исказила лицо бешенством, а липкие пальцы ужаса сжали сердце: «Шестьдесят две штуки, твою мать!»
Простояв пару минут без движения, он взял себя в руки. Молча подошел, схватил обоих грузчиков за лацканы пиджаков и усадил рядышком на непонятно как здесь оказавшиеся три шпалы, сложенные друг на друга:
— Быстро мне все, что знаете об этом боксе, о его арендаторах и, особенно, о вашем друге Карловиче.
— Он нам не друг, — сразу же возразил один из рабочих.
— Совсем не друг, — поддержал его второй.
— Друг, не друг… Это не меняет дело. Все, что знаете. Живо. Хоть слово соврете, в порошок сотру, — Рембо сделал безумные глаза.
Работяги, сжимаясь под грозным взглядом этого огромного, не на шутку разъяренного «крутого», перебивая друг друга, поведали следующее.
Бокс был арендован несколько дней назад. Занимался всеми делами Карлович. Во всяком случае, никого другого они не видели. Михельсон, человек душевный, с пониманием, даром, что еврей. Сами они не грузчики, но выполнять погрузочно-разгрузочные работы Карлович их нанимал. Правда, один раз до этого. Сегодня второй. При этом уточнении Серега заскрежетал зубами. «Грузчики» испугано притихли.
— Дальше, — свистящим шепотом приказал Рембо. Они продолжили.
Забашлял в первый раз очень хорошо, еще и бугру отстегнул, чтоб не мешал халтурить. Разгружали
— Куда это все потом делось? — Сергей сжал пульсирующие виски, обхватив лоб ладонью. Ему казалось, что черепная коробка сейчас разлетится на мелкие кусочки.
— Так это вчера приехал Карлович и плитку увез, ее ж совсем немного было, а нам разрешил сдать коробки пустые в макулатуру. У нас здесь пункт есть недалече. Принимают. Почти по сто долларов тонна. Правда, там намного меньше было. Я говорил, что…
— Неважно, — отмахнулся Рембо. — Что сегодня здесь делаете? Возле бокса?
— Карлович попросил подождать Сергея Петровича, который прибудет к одиннадцати часам. Отдать ключи и помочь ему, в чем попросит.
— Ясно, — Серега попытался собрать в кучу разбегающиеся мысли: «Этот обслуживающий персонал, наверняка, ничего толком не знает. Грузчики, которые не грузчики, Леша-Сережа. Электрик — Вася, их бугор, старик вахтер… Наверняка этот Михельсон всех их зарядил жидкой валютой, да пообщался с каждым душевно. Чтоб улыбались при встрече и имя-отчество не путали… Стоп»:
— Вы говорите, вывозил-завозил?
Оба грузчика согласно закивали:
— Завозил, вывозил.
— На чем?
— КрАЗ, длинномер, вроде бы.
— В какой раз был КрАЗ?
— И тогда, и сейчас.
— Кажись, один и тот же.
Работяги отвечали, чем дальше, тем охотней.
— Так. Что еще про этого господина можете сказать?
— Вроде бы ничего, — пожали плечами рабочие.
— Домашний адрес?
— Откуда?
— Ну, хоть микрорайон?
— Хрен его знает. Не говорил.
— По разговору не поняли?
— Не поняли.
— Домашний телефон не давал?
— Нет. Да и к чему он нам?
— Не густо.
— Чем богаты, как говорится, — работяги дружно, почти одновременно, развели руки в стороны, — тем и рады.
— Ясно.
Серега, махнув Сереже-Леше рукой: «свободны», — бросился в сторону вахты.
— Петрович, что там у тебя, грузиться скоро будем? — окликнул его водитель КамАЗа.
— Грузиться? — Серега совсем забыл про пригнанный грузовик.
— Время идет, — постучал шофер грязным ногтем указательного пальца по циферблату часов и сострил: — КамАЗу стоять без работы, что той бабе, вредно.
— Бабы — оно верно. Без работы дуреют, — отрешенно пробормотал Савельев.
— КамАЗы тоже.
— Тогда вот что. Ты, Кузьмич, поезжай. Сегодня делов не будет. Бумаги не готовы. Потом. На днях. Вот тебе за прогон. Извини, — он сунул водиле несколько купюр, на ходу сочинив отмазку — не хватало, чтоб дома на смех подняли. Развели, как салобона.