Капкан

Анкай Виктория

Потом я снова полезла в развалины, теперь уже более тщательно исследуя вековую кладку, зияющие проемы немногочисленных крошечных окон, обходя развалившиеся стены, наполовину утонувшие в земле, стараясь не задеть заросли гигантской крапивы, превышающей мой рост, любуясь лучами заходящего солнца, скатывающегося за кромку леса…

— Оле-е-е-есь! У меня последняя бутылка, пошли! — зычный голос Адама застал меня врасплох — я и забыла, с какой целью мы приехали сюда…

Я поднималась по ступеням впереди него, постоянно отлепляя мокрый подол платья от покрывшихся мурашками бёдер. То и дело оглядывалась, уже совершенно не стесняясь

задавать глупые вопросы про то, кто построил эту лестницу, почему этот родник считается таким ценным, замерзает ли он зимой, как часто Адам приезжает сюда… Меня не волновали ответы, мне просто нравилась сама эта ситуация — восторженно задавать вопросы и получать на них подробные ответы, слушать мужской голос, наблюдать за тем, как в его чёрной бороде сверкают капли воды…

— Тут посиди, — Адам кивнул на П-образную скамейку под раскидистым деревом. Сам направился к лендкрузеру…

С поляны уже исчезла одна машина. Теперь осталось только две, и на второй, видимо, приехали рыбаки — на крыше автомобиля примостилась резиновая байдарка, несколько удочек и скомканная рыболовная сеть…

Усевшись за стол, наблюдала издалека, как Адам прячет в багажник последние баклажки, как неторопливо возвращается ко мне, попутно доставая телефон и прислоняя его к уху…

— Да… — до меня долетали обрывки фраз. — Подожду, конечно… Час? Ок… Я не один, кстати… Нет, не с Верой… Лена не против будет? — он тихо расхохотался. — Ла-адно, я ключ от сарая сам возьму… Давай, попозже разожгу мангал… Ага…

Значит, останемся ещё?!

Тоже достала телефон, быстро написала сыну:

"Ты как? Спать собираешься? Я задержусь"

"Собираюсь"

Даже не сомневаюсь, да…

Со вздохом засунула мобильник обратно в сумочку. Чёрт, холодно уже как-то… Особенно в мокром платье…

— Олесь… — Адам махнул рукой, останавливаясь напротив ряда построек.

Зашагала к нему, уже привычно подготовив перечень вопросов — здесь что, поблизости протекает река, раз люди с лодками приезжают? А электричество тут вообще есть, а то у меня зарядка скоро сядет? А как называлась раньше эта деревня? А не страшно жить вот так в лесу, тут же, небось, дикие звери встречаются…

Адам сходу обхватил меня рукой за талию. Прижал к себе, широко улыбаясь мне в макушку…

— Пошли, что ещё покажу… — его хитрый голос стал тёплым и обволакивающим, словно мягкое облако.

Живот мгновенно скрутило жарким тугим спазмом…

Невинно хлопнула глазами, всем видом изображая интерес. Послушно зашагала рядом с Адамом к одному из сараев…

Ключ от широкой деревянной двустворчатой двери висел прямо здесь, под потолочной балкой. Едва створка распахнулась, как в нос ударил острый пряный аромат скошенной травы, пересохшего сена…

Сеновал?! Господи…

Рассмеялась в голос, позволяя довольному Адаму втянуть меня в абсолютный полумрак помещения. Полной грудью вдохнула необычный запах, теряясь от избытка непривычных ощущений…

Я слишком привыкла к нему. Привыкла считать этого человека почти "своим" в отсутствие Веры…

Меня больше не пугали его поцелуи, жадные и эгоистичные, подавляющие волю и не терпящие контроля с моей стороны. Не вызывали противоречия в душе его грубоватые прикосновения, в которых отсутствовала нежность и желание доставить мне удовольствие. Не ставились под сомнения любые его действия, будь то абсолютно естественная потребность поставить меня на колени

или требование завалиться на пыльный колючий стог сена, где сухие стебли и трава мгновенно ужалили тело ежовыми иглами…

Здесь, вдали от города, в чужом сарае, не существовало ничего, что могло бы напомнить мне о том, как далеко мы оба зашли в своей беспринципной беспощадной игре. Не осталось зацепок, прибивающих к земле чувством долга и совестью, растворились нравственные законы и мораль, отошли на задний план любые парадигмы и истины.

И мне наивно казалось, что тут, в этой кромешной темноте, тишине, нарушаемой лишь двойным сбивчивым дыханием и шорохом пересушенной ломкой травы, мы можем спрятаться не только от людей, но и от себя самих — от чувства вины, от ощущения неправильности происходящего, от чужих пересудов, даже от суда богов…

Мне нравилось изучать наощупь тело Адама — додумывать его совершенство, тихо восхищаться, замирать от восторга при мысли о том, что сейчас это всё принадлежит мне одной. Нравилось не задумываться о собственных недостатках, не концентрироваться на них, не искать в себе изъяны. Не думать о будущем, не копаться в настоящем, не пытаться сосредоточиться на будущем… Слишком прекрасно. Здесь и сейчас…

Десять минут? Двадцать? Полчаса?

Бесстыже залилась смехом, пока Адам нарочно размазывал ладонью по моему потному голому животу горячую сперму. Попыталась повернуться на бок, едва он усмехнулся и склонился ниже, вновь прижимаясь сухими губами к моим искусанным губам, царапая влажную кожу лица своей жёсткой бородой. Взвизгнула, когда он навалился сверху, ибо на иссечённой сеном спине уже не осталось живого места… Послушно один за одним облизала его пальцы, покрытые вязким семенем, едва он настойчиво протолкнул их мне в рот…

— Я больше не могу… — с хохотом откинула голову, чувствуя, как нестерпимо чешется и ноет истыканное травой и покрытое испариной тело, полной грудью вдыхая слишком очевидный пошлых запах разгорячённой кожи, смешавшиеся с ароматом выжженных солнцем луговых цветов. — Пусти уже, ну… Жарко…

— Хочешь охладиться? — Адам насмешливо хмыкнул, торопливо целуя меня куда-то подмышку. — Ну пошли…

Ошалело вскрикнула от неожиданности, когда он резко встал на ноги, дернул меня за руку, потянул к выходу из сарая…

— Стой! — я упёрлась пятками в дощатый пол, пытаясь выдрать ладонь из его хватки. — Ты с ума сошёл?!. Я голая вообще-то…

— Да я тоже, — он откровенно расхохотался, обнимая меня за плечи и силой увлекая за собой. — Тут всего пара шагов…

У меня не осталось выбора. И сил сопротивляться тоже…

На улице основательно стемнело. И по-вечернему похолодало…

— Сюда встань, — Адам затолкал меня под какой-то навес, хитро подмигнул, прежде чем отступить на пару шагов… — Не шевелись только, Олесь…

Растерянно хлопнула глазами, вновь с тоской вспоминая, что такое стыдливость, и пытаясь относительно прикрыть руками грудь, пока совершенно не испытывавший стыда Адам потянулся к стене…

Он же не собирается…

Заорала благим матом, когда мощный тяжёлый поток воды внезапно хлынул прямо мне на голову, ударил по плечам, больно обрушился на измятую чужими руками грудь, гранитной плитой придавил спину… Захлебнулась в первый момент, теряясь в оглушительном шквале грохочущей стихии, машинально пригибаясь к земле и поддаваясь безумной панике, разом накрывшей тело и разум…