Капкан
Шрифт:
Вздохнула, вновь оставаясь в растерянном одиночестве. Зачем-то принялась раскладывать по кучкам овощи — несколько килограмм огурцов, три вида помидоров, зелень, с десяток маленьких кочанов капусты…
— Ге-ен! Это надо в погреб отнести! И кур закрой! Ещё миску большую прихвати… — Лена неслышно приблизилась ко мне, тоже заглянула в мешок. — Смелее, Олесь… Сейчас вон Гена тарелку для салата принесёт, ты отложи, что нужно, остальное он заберёт…
— Ага, — я кивнула, наконец-то ощутив себя хоть немного полезной. — А… Спросить можно? — я неловко улыбнулась женщине, разглядывая вблизи белый силуэт, искренне сожалея о том, что здесь слишком темно, чтобы рассмотреть
— Нужно! — Лена вернула мне улыбку, расторопно сортируя листья салата.
— А в городе… ты тоже босиком ходишь? — я покраснела, косясь на её крошечные босые ступни. Не могла не отметить ровный нежно-розовый маникюр на ногтях…
Судя по всему, она совершенно не удивилась моему вопросу. Только рассмеялась, поправляя мешающие браслеты на запястье.
— Нет. У меня с собой всегда в машине шлёпанцы болтаются. Я не настолько сумасшедшая, чтобы рассекать по магазину без обуви, если ты об этом.
Покраснела ещё сильнее, уже сожалея о своём бестактном вопросе.
— Не совсем об этом… — понимала, что сейчас ляпну очередную глупость, но мне почему-то неудержимо хотелось сделать женщине комплимент. — Красивое платье…
Лена насмешливо подняла бровь в мою сторону.
— Серьёзно?
Господи, лучше бы я про погоду заговорила…
— Мне нравится, — я кивнула, стараясь скрыть нервозную неловкость. — Наверное, если бы я увидела тебя в каком-нибудь гипермаркете, мне показалось бы это необычным, но ведь красиво…
Женщина внезапно стала серьёзной. Вручила подошедшему мужу пакет, подождала несколько секунд, пока он отойдёт подальше… Повернулась ко мне. Мягко ответила:
— Мне в мои пятьдесят четыре года уже так наплевать, что там кому кажется, Олесь…
Сколько-сколько?!
Наверное, моё лицо так вытянулось от удивления, что Лена только сочувствующе улыбнулась. Провела по моему плечу миниатюрной ладонью, словно не я ей тут пытаюсь выразить восхищение, а она меня успокаивает…
— Жизнь в лесу накладывает свой отпечаток, — она усмехнулась, пристально всматриваясь в моё лицо. — Нужно уметь искать плюсы во всём… — её руки вновь вернулись к продуктам. — Сильно не заморачивайся, просто нарежь это всё, — она кивнула на оставшиеся овощи. — Я потом сметану достану…
Кивнула, принимая из рук подошедшего Гены миску, похожую на небольшой тазик. Торопливо нагрузила туда огурцы и помидоры, зашагала к навесу, чтобы помыть их…
Наверное, этот вечер навсегда останется в моей памяти — чернеющий лес, плотным кольцом окружающий поляну, взлетающие в ясное ночное небо искры весёлого костра, аромат жареного мяса и запекающихся баклажанов, дым над самодельным мангалом, в который Гена то и дело подбрасывал угли из общего огня, откуда-то взявшийся лохматый огромный чёрный пёс, которого Лена ласково звала "Мишаней", то и дело тыкавшийся всем в руки мокрым носом, застывшее невесомым куполом звёздное небо над головой, тихие разговоры за едой, состоящей из нескольких видов шашлыков и приготовленного мною тазика салата, крепкие объятия Адама, практически не снимавшего свою тяжёлую ладонь с моего плеча на протяжении всей трапезы…
Тишина. Вокруг, внутри, в душе, в мыслях.
Я устала удивляться звучавшим рассказам. Просто сидела и слушала, давно скинув фуфайку и доверчиво опустив голову на плечо Адаму. Слушала о том, что Лена с Геной вместе уже почти сорок лет, что их сын, живущий где-то заграницей, слишком редко привозит сюда внуков, что их поздняя дочь уже закончила первый курс университета и скоро выйдет замуж за своего однокурсника,
Он неидеальный отец. Осознание этого легло на сердце неоспоримым знанием и рождало какую-то непривычную горечь в груди… Он же так старался! Делал для дочери всё, что мог, что было в его силах… Пожалуй, Адам — первый реальный мужчина в моей жизни, являющийся отцом-одиночкой. И если до этого вечера данный факт казался призрачным и несущественным, то сейчас внезапно вырос в масштабах и стал очень значительным… Наверное, теперь я понимала Верку, которой так отчаянно хотелось помочь Адаму с дочерью. Да что там, у любой женщины возникло бы подобное желание. И скольких таких страждущих он уже отшил за эти годы…
Адам, не спрашивая меня, несколько раз отклонил приглашение остаться на ночь. И, когда Лена наконец поднялась из-за стола и неторопливо принялась собирать немногочисленную посуду, он осторожно подтолкнул меня плечом, без слов давая понять, что нам пора…
Прощание тоже оказалось лёгким — несколько тёплых банальных слов, взмах тонкой Лениной руки, рукопожатие между мужчинами… Всё.
Лендкрузер мелко задрожал заведённым двигателем, и весь этот вечер остался позади вместе с родником, домом егеря, сеновалом и уличным душем…
Молчание, царившее в салоне, пока мы возвращались домой по тёмной загородной трассе, было слишком громким. Кричащим, звенящим, рассыпающимся осколками и вновь выстраивающимся в прозрачную пирамиду. И всё-таки оно не было напряжённым…
Мы стали ближе. И уже не стоял вопрос "зачем?", не клубились сомнения в том, нужно ли это, не душили противоречия. Просто так вышло. Так случилось. И нам обоим теперь жить с этим…
Город встретил знакомыми вечерними огнями и неоновыми вывесками, яркими витринами и гирляндами подсветок. Знакомый до боли маршрут, привычное ночное движение…
— В целом-то как, Олесь? Понравилось? — хрипловатый от усталости голос Адама заставил меня повернуть голову.
— Очень… — я обессиленно улыбнулась, не отрывая затылок от подголовника. — И Гена твой с Ленкой классные…
Он только грустно усмехнулся, поворачивая руль и выезжая на мою улицу…
Я не стала спрашивать о том, когда мы увидимся вновь. Не пообещала звонить. Просто подалась к нему, поцеловала в кончик носа, потом в скулу, легонько коснулась губами его губ…
— Спасибо за вечер…