Капканы и империи
Шрифт:
– Мой Залукокоаже находится справа по пути в Пятигорье, ближе к Бештау. Вашу победу, мы, потомки, высоко чтим и помним. До нас это сражение дойдёт под названием, оставленным побежденными вами татарами: «Кан жол», что с тюркского языка переводится как «кровавая дорога»…
– Понятно… – задумчиво протянул князь. – Так зачем ты явился?
Я понимал, что мне необходимо сильно озадачить Атажукина своей осведомлённостью. Благо, что достал достаточно объемную информацию …
– Позвольте отметить уровень Вашей природной военной удали, смекалки и Ваш стратегический подход: Вы отпустили Каплан – Гирея, а это произвело неслыханный эффект! Каплан – Гирей обратился в бегство, оставив своих! В настоящий момент он не находит себе места! Ни в Бахчисарай не может, ни перед султаном не оправдаться! Нашёл пристанище у ногайцев и тихо мечтает о смерти. В скором времени турецкий султан своим фирманом 19 снимет его с должности «гирея» и отправит в ссылку на далёкий остров Родос на пять лет.
19
Фирман – приказ, указ султана.
Ваше ночное ристалище опишут немец Вакербарт и молдавский господарь Кантемир: «Изготовив связки из коры смолянистой древесины – сосны и березы, кабардинцы привязали их к хвостам трехсот лошадей, подожгли и погнали табун на спящий лагерь. Лошади, испуганные сразу и пламенем, и болью, помчались со всей возможной скоростью, и в темноте ночи бросились, как молния, в гущу вражеских лошадей, которые также перепугались, оборвали путы и с неистовым шумом понеслись в разные стороны. Проснувшись от шума, османо–крымцы растерялись и думали, прежде всего, что огонь упал с неба и что действительно наступил конец света. Трудно сказать, был ли этот поступок беспрецедентным. Очевидно другое – он шёл вразрез с общепринятыми нормами черкесов, отличавшихся исключительно трепетным отношением к лошади. Война и чрезвычайная ситуация толкнули их на эту крайность. Окруженный противник, лишенный пути к бегству, мог стоять до конца и сражаться с удвоенной силой. Османо–крымцы полегли в кольце, яростно сражаясь. Каплан – Гирей I, раненный в руку, в одном кафтане, чудом вырвался из окружения». – Будет еще много описаний этой битвы участниками события Сейидом Ризой и Мехметом Фундуклу, европейцами дипломатами и путешественниками Энгельбертом Кемпфером, Ксаверио Главани, Иоганном Густав Гербером, Обри де ла Мотрэ, молдавским господарем Михайло Раковицей.
– Так Каплан – Гирей был ранен? – удивился Атажукин.
– Да. – Тарархан Бекмурзин напишет советнику Петра I о том, что «Кабардинцы взяли в плен сына и брата крымского хана, многих мирз, а также 4 000 крымских воинов, 14 пушек, 5 бомб, много пищалей, лошадей и всю казну. После переговоров отпустили сына и брата крымского хана».
– Мы сами ещё не посчитали сколько крымских воинов в плену. И пока еще не знаем кто из пленных сын и брат хана! – улыбнулся князь.
– Царь Пётр I тоже узнает о Вашей победе. Именно с этой викторией возродится русско – кабардинский союз, ибо поражение османо – крымского войска сослужит под Полтавой добрую службу в генеральном сражении с Карлом II. Шведы сильно ожидали обещанной помощи от войска Каплан – Гирея, но так и не дождались. Летописцам будет о чём размышлять. – закончил я свою речь.
– Благодарю, благодарю, джигит. – сказал Кургоко Атажукин. – Обрадовал ты меня! Но подсказывает мне сердце, что за твоими медовыми речами и лестью последует нечто, от коего волосы встанут дыбом. Ведь не просто ты здесь. Не так ли?… – грустно посмотрел на меня князь.
– Уважаемый, да, не просто так Всевышний привёл меня к Вам. Будут ещё и битвы и кровопролитья. Та, которая завершилась вчера, не станет последней Вашей схваткой с крымцами. Впереди ещё 1720, 1729, 1731 и 1739. Они победными будут для вас (то есть для нас). В 1748 к радости Крымского ханства и Кабарды, Ваш соратник Жабаги Казаноко во время переговоров с ханом Менгли II Герием предотвратит войну. – Тут я рассказал об одной из будущих успешных дипломатических миссий, проведенных в бахчисарайском дворце в Крыму.
– Независимость Кабарды 18 сентября 1739 года признают и Россия и Османская империя, что закрепят в международном трактате в Белграде. Но, к сожалению, радость не будет долгой. Падёт Крымское ханство, вскоре падёт и Кабарда. Черкесия будет опалена огнём и скошена от того, кого вы и не подозреваете…
– Кто этот новый враг? О ком ты говоришь? – князь вскинул свои густые брови.
– Новым врагом черкесского народа окажется русская армия, но и сама скоро угодит в западню. – ответил я тихо.
– Что за вздор ты несёшь? Такое невозможно! – воскликнул Атажукин, – Во все времена мы защищали и будем защищать свои земли! У нас ещё со времён Ивана Грозного военно – политический союз с Россией!
– Я знал, что Вы мне не поверите … Понимаете, в жизни устроено так, что проходит время, утихает даже боль, а о том, что добро вечно помнят, и говорить не приходится. Откажи единожды кому – то в помощи – и ты плохой. А что говорить о монархах, которым всегда мало своих земель, новые и богатые им подавай! Все только и мечтают о славе военных побед, завоеваниях, богатых трофеях! Вы ведь сами только что столкнулись с одним из таких честолюбивых, который ради личной славы перечеркнул столетние отношения!
Кургоко Ажатукин всё ещё был возмущен и нервно прохаживался по комнате.
– Ты же сам только что сказал, что русский царь и турецкий султан наслышаны о нашей честной победе, что Пётр I желает возобновить нас тесный союз! Так чему же верить из сказанного тобой?
– Да, Петр I, русский нынешний царь, который успел породниться с черкесами, стремится к дружбе и добрым отношениям с нами. Но на российский престол когда – то взойдёт немка … и тогда …
– Ты в своем уме? Чтобы чужеземка, бусурманка, да ещё женщина правила Российской империей?! – мои слова вызвали у князя неподдельное негодование. – А что же наши соплеменники – князья Черкасские? Ты о них забыл? Они нас в обиду отдадут?
Тут мне вспомнилось как Черкасские и с Рюриками и с Романовым и породнились!
У верховного правителя Кабарды Идара родятся сыновья: Темрюк (старший), Биту, Желегот и Камбулат.
Дочь Темрюка Идаровича Гошанэ' 20 (в русской транскрипции – Кученей) выдали замуж за Ивана IV Грозного и после крещения она стала его второй супругой Марией Темрюковной.
У Камбулата Идаровича родится сын Хорошай. Его с кабардинским посольством и двоюродной сестрой Гошанэ' отправят в Москву в 1552 году, где попадется на глаза Ивану IV. По пожеланию царя Хорошай Камбулатович останется в Москве, примет православие и станет Борисом Камбулатовичем.
20
Гошанэ' (кабардинское Гуащэнэ) – в переводе на русский «Княжны лик».
Позже в 1558 г Темрюк Идарович отправит в Москву ещё одно посольство, в составе которого буду сыновья Булгайруко и Салтанкул. Оба примут православие и Булгайруко станет Андреем Темрюковичем, а Салтанкул станет Михаилом Темрюковичем.
Но, Темрюк не забывал и о своих ногайских, астраханских соседях, с которыми тоже нужно укреплять союз. Свою дочь Малхуруб Темрюк выдаст замуж за бия Ногайской орды Тинехмата, который в 1563 году возглавит Ногайскую орду. Другую же дочь Алтынчач выдаст за астраханского царевича Бекбулата.
Русский царь, которому бояре советовали закрепить семейными узами союз с кавказскими князьями, женившись на Гошанэ' – Марией Темрюковной, укрепил через сестёр и отношения с ногайской ордой, астраханским царством. Кроме того, двоюродная сестра Марии Темрюковны по имени Хансюер была старшей женой крымского хана. Через несколько лет русское войско Ивана Грозного, состоявшего большей частью из черкесских отрядов, в походе против Литовского княжества отвоюет Полоцк. А это не только расширение земельных угодий русских, но и укрепление славянских связей, потому как там ныне живут белорусы.