Капля крепкого
Шрифт:
— Вообще-то, — встрял я, — ему помогли.
— Не понял?
— Его убили.
— Да? Найдите этого человека, и я угощу его выпивкой. А как? Надеюсь, забили до смерти?
— Его застрелили.
— Застрелили…
— Да.
— Ну и хорошо, — ровным тоном произнес он. — Лично я рад. Умер человек, и я этому рад. Погодите минутку… Вы же не думаете, что это моих рук дело?
— Нет, — ответил я. — Не думаю, что это вы.
Глава 18
— Если бы он убил Джека, — рассказывал я Грегу Стиллмену, — он бы сам позвонил в полицию и выложил все как есть. Он был так счастлив, услышав, что Джек мертв. Я подумал, сейчас вручит мне бесплатно
— «Динь-дон, колдунья умерла». Наверное, чувствовал себя, как Жевуны, когда на голову им чуть не обрушился маленький домик Дороти. [27] И еще ты вроде бы говорил, он маленького роста?
— Не думаю, что его можно принять за Жевуна. — Я позвонил Грегу сразу после того, как вышел от Дукаша, и договорился встретиться с ним в кафе в нескольких кварталах от мясной лавки. — Да и он не из тех, кто будет распевать песни. Просто почувствовал себя наконец свободным.
27
Жевуны, Дороти — персонажи сказки Ф. Баума «Волшебник из страны Оз».
— И никаких больше кошмарных снов.
— Думаю, нет. — Я отпил глоток кофе. — Если так случается, когда хочешь исправить ошибки прошлого, то я, пожалуй, повременю с этой ступенью.
— Но Джек реагировал именно таким образом, — вздохнул он. — И я вынужден был сказать ему, что он ошибался.
— Вот как?
— Он не был оригинален. Позвонил мне сразу, как от его извинений резко отказались. Не сообщил, что за человек это был, не стал вдаваться в подробности. Просто сказал, что его извинения отвергли, самого его осыпали проклятиями и прогнали прочь. И он расценивал этот инцидент как полный и абсолютный провал. И спрашивал, стоит ли вычеркнуть этого человека из списка или, может, предпринять вторую попытку.
— И?
— И я уверил, что он все сделал правильно. Что объект его стараний повел себя непростительно. Что самому Джеку это непременно зачтется. Он вроде понял, но все равно беспокоился. Признался, что не осознавал до сих пор, как много вреда и обид причинил людям. И что некоторые его поступки вряд ли можно исправить.
Я обдумывал только что услышанное.
— Если не ошибаюсь, у нас осталось только одно имя. И оно окутано тайной. Анонимно, как Джон Доу, [28] — задумчиво произнес Грег.
28
Джон Доу — часто под этим псевдонимом подразумевалось неопознанное тело мужчины.
— Роберт Уильямс, — отозвался я.
— Да, и имя им легион. Тот самый Роберт Уильямс, которому жена наставляла рога. И что мы тут имеем?
— Иными словами, смогу ли я его найти? Или может ли он оказаться убийцей?
— Одно из двух. Или и то и другое.
— Шансы минимальны, — заметил я.
— Я тоже так думаю. Что ж, тогда на том и закончим, Мэтт?
Я посмотрел в свою чашку. Там еще оставался кофе.
— Нет, — покачал головой Грег. — Я имею в виду, в целом. Ты свою работу сделал, для этого тебя и нанимали. В списке было пять имен, вернее, осталось четыре, когда ты исключил одного сидельца…
— Пайпера Маклиша.
— Ты очистил от подозрений Саттенштейна, и Кросби Харта, и вот теперь еще мистера Дукаша. А нашей целью было выбрать из списка имя человека, о котором мы могли бы сообщить в полицию. Осталось только одно, Роберт Уильямс, и если мы сунемся с ним в полицию…
Я кивнул и представил беседу с Деннисом Редмондом. «Несколько лет назад он завел интрижку с женой этого парня, ну и, возможно, Джек пытался разыскать его и извиниться». Да, примерно так.
— Не знаю, сколько часов ты потратил на это, — вздохнул Грег, — но думаю, наработал больше, чем на тысячу долларов. А за информацию платить приходилось?
— Ерунда. Несколько долларов здесь и там.
— Выходит, ты даже тысячи не заработал. Сколько я тебе должен, Мэтт?
— Можешь за кофе заплатить, — махнул я рукой.
— И это все? Ты уверен?
— Все нормально, — ответил я. — И по-прежнему есть шанс, что мне удастся очистить от подозрений Роберта Уильямса. Замолвлю за него словцо, может, и услышу что-нибудь. Как знать.
Никогда не знаешь наверняка. Это точно. Потому как назавтра я вернулся в гостиницу около полуночи. За стойкой дежурил Джейкоб в парах терпингидрата, [29] он сказал, что сообщений для меня нет, зато звонили раз сто.
29
Терпингидрат — лекарственное средство отхаркивающего действия.
— Один и тот же тип, — добавил он. — И каждый раз говорил, что перезвонит позже. Ни имени, ни номера не оставил.
Я поднялся к себе в номер, принял душ. Честно говоря, я был даже рад тому, что звонивший не оставил номера, потому как сам я страшно вымотался. Ходил на собрание, потом заглянул в «Пламя» выпить кофе, и разговор там затянулся допоздна. Я решил попросить Джейкоба ни с кем меня не соединять, но не успел подойти к телефону, как тот зазвонил. Я поднял трубку и услышал голос. Казалось, он доносился миль за тридцать отсюда, да еще по грязной разбитой дороге.
— Только не говорите мне, что я наконец дозвонился Мэтью Скаддеру.
— Кто это?
— Вы меня не знаете, Скаддер. Фамилия Стеффенс, как у журналиста, разгребающего грязь. Весь вечер пытался вас застать.
— Я бы вам перезвонил, — отозвался я, — если бы оставили сообщение.
— Да, конечно, но я был за рулем. Редко когда сижу на месте, так что мхом еще не покрылся, решил оставить его северной стороне стволов деревьев. И вот теперь, наконец, припарковался, в месте, которое вам хорошо известно.
— Это где же?
— Да тут, неподалеку, прямо за углом от вас, — ответил он. — Просто подумал, что найду вас здесь, поэтому и заскочил. Но парень за стойкой сказал, что последнее время вы нечасто здесь появляетесь.
Я понял, что за место он имел в виду. Но решил: пусть сам скажет.
— «Салун Джимми Армстронга», — не заставил ждать себя он. — Вот только его хозяин не знает, как правильно писать «салун». Вместо буквы «а» у него звездочка.
«С*лун». В книгах и справочниках до сих пор можно обнаружить закон, бессмысленный юридический обломок, существовавший еще до введения сухого закона, гласивший, что называть заведение салуном незаконно. Он, видимо, был призван как-то умиротворить Антисалунную лигу. И идея заключалась в том, что раз вы не могли запретить человеку держать салун, то можно было заставить его назвать заведение по-другому. Именно поэтому забегаловка Патрика О’Нила, что напротив Линкольн-центра, называлась «Балун [30] О’Нила» — наверное, он уже заказал вывеску, когда кто-то сообщил ему об этом законе, и тогда Патрик решил изменить всего одну букву, и никаких претензий. И нет ничего незаконного в том, что он пишет это слово не совсем правильно.
30
Балун — «Baloon», в переводе с английского «воздушный шар».