Капля света
Шрифт:
Резко вильнув к обочине, он нажал на педаль.
— Что случилось? — Она подняла брови и посмотрела на него с удивлением.
— Случилось то, что я тебя люблю. И не хочу тебя терять. Я с ума сойду, если ты исчезнешь. Скажи, исчезнешь?
— О чем ты? — спросила она спокойно, не скрывая, что прекрасно понимает, о чем он сейчас говорит.
— Ты знаешь о чем.
— Догадываюсь… Но послушай, какой в этом смысл. Это только боль. Боль, тоска беспросветная.. Может нам и правда больше не стоит встречаться?
— Ты с ума сошла! — почти прокричал
— Успокойся. И не надо на меня кричать. Просто я думаю, что так будет лучше. Поскольку у нас нет будущего…
— Кто тебе сказал, что у нас нет будущего?
— Ты сам мне об этом сказал. Пару часов назад, в лесу. Или не помнишь?
— Неужели это и правда для тебя настолько серьезно? Настолько важно?
— Поверь мне. Прошу тебя, поверь. Я не ломаю комедию. Я не пытаюсь казаться высоконравственной. Это… Это связано с моим детством.
— С твоим детством?
— Да, только не спрашивай… Я все равно больше ничего тебе не скажу. Может, когда-нибудь, ..
Это «когда-нибудь» вдохнуло в него силы. «Когда-нибудь» не могло существовать ни в каком другом времени, кроме будущего. Значит, она не исключала возможности того, что будущее у них всё-таки есть…
— И ты меня пойми, Валерия. Все это было настолько неожиданно. Как снег на голову…
— Я понимаю. Я и сама не ожидала, что когда-нибудь признаюсь тебе…
— Поэтому я ответил первое, что пришло в голову. Я ответил не думая. Но я обещаю тебе подумать. Я подумаю и возможно…
«Господи, что я такое говорю, — пронеслось в голове. Я говорю немыслимые, дикие вещи. Я никогда в жизни смогу оставить Риту. Она этого не заслужила — быть брошенной в сорок девять лет. Остаться одинокой… Нет, я не смогу оставить Риту. И что она о себе вообразила, с чего вдруг решила, что я непременно должен оставить ради нее жену? Почему нельзя по-другому? Как у всех? Ведь тысячи людей встречаются, благополучно пребывая в браке. Разве у нас не получится?»
Он смотрел на нее и чувствовал — не получится. Чувствовал, что будет только так, как хочет она. Как считает нужным — она. Можно даже не пытаться обмануть ее. Нет, теперь или все, или ничего… Иначе она просто исчезнет. Навсегда исчезнет из его жизни…
— Подумай.
—Только скажи мне, что ты…
— Я не исчезну, — улыбнулась она. — Правда, не исчезну. Я и не смогу теперь, наверное, исчезнуть. Слишком сильно я к тебе привязалась. Ты меня приручил…
— Это ты меня приручила, Валерия.
— Значит, теперь мы в ответе друг за друга. А теперь поедем. Мне на самом деле еще столько дел успеть сделать…
Всю оставшуюся часть дороги он только и думал о том, как же могло такое случиться, что он уже месяц встречается с девушкой и не знает ни ее адреса, ни номера телефона. Почему-то ни разу не пришло в голову спросить, записать.
Он высадил ее в центре города, возле рынка, в котором она собиралась что-то купить.
— Не жди меня, — коротко сказала она. — Увидимся завтра вечером в аллее.
— Валерия! — остановил он ее. — Послушай, дай мне номер телефона!
— Но у меня нет телефона, —
Из дневника Валерии
…Я даже представила себе, как его хоронят.
Мне было девять лет, и я тогда еще ни разу в жизни не видела, как хоронят человека. Это были первые похороны в моей жизни. Я была дома одна. Сидела в кресле и хоронила его — своего отца.
Боже, как я плакала в тот вечер. Наверное, больше никогда в своей жизни я так не плакала. Мне ужасно жаль было с ним расставаться. Я сидела в кресле и шептала ему, как сильно я его любила. Каким замечательным отцом он был для меня и для Насти. Я вспоминала, как ходили мы с ним и с мамой в городской парк. Как катались на чертовом колесе. И как я не боялась упасть — просто потому, что рядом был он. Мой папа. Я вспоминала все — сахарную вату, которую мы обычно ели с ним вместе, одновременно откусывая с разных сторон. Мороженое, которое он покупал мне часто втайне от мамы, потому что мама считала, что у меня слабое горло и мне нельзя есть мороженое. Каждую сказку, которую он мне рассказывал перед сном. Он часто рассказывал мне сказки. Я насчитала их тогда с добрый десяток. Каждую пересказала от начала до конца — чтобы он знал, что я не забыла ни одной сказки. И огромного желтого льва с пушистой гривой тоже вспоминала. Того, которого он подарил мне на прошлый день рождения и который теперь сиг Настиным, потому что я уже повзрослела.
И еще о многом вспоминала. Даже о том, чего не было. Например, о том, как поехали мы с ним в Африку охотиться на диких зверей. Когда я была совсем маленькой, он обещал мне, что мы с ним непременно туда поедем. И еще я все время твердила: «Папа, ты был оченьхороший. Ты был замечательный у меня, папа. Я так сильно тебя любила…
Потом пришла мама с Настей. Мама увидела меня, как я сидела в кресле вся в слезах. Онаподошла и спросила:
— Чтослучилось? Что случилось, Лерочка? Почему ты плачешь?
— Разве ты не понимаешь, — сквозь судорожныевсхлипыпроговорила я. — Как же мне не плакать, ведь у меня умер отец!
Мама тогда ужасно побледнела. Она страшно испугалась, потому что не знала, что в тот момент мы говорили с ней на разных языках.
— Что ты говоришь? Как? Когда это случилось. Откуда ты об этом узнала? да говори же, Лера!