Каприз
Шрифт:
— О, конечно. Я сделаю все, что смогу. Но потом?
— Потом, сэр, — с каменным выражением лица ответил полицейский надзиратель Болдвин, — вы свободны идти, куда пожелаете, конечно.
Последнее, что они увидели, когда их катер отошел от яхты, было улыбающееся лицо смотревшего на них сверху де Суза.
Дознание было мучительно скучным и неинтересным. Ни медицинское заключение, ни показания опрашиваемых не смогли удовлетворить любопытства присутствующих. Дознание носило чисто формальный характер, и для окончательного выяснения обстоятельств назначили дополнительные сроки.
После дознания инспектор Блэнд занялся экспериментом. Это уже не было формальностью. Всю вторую половину дня он провел на борту известного прогулочного теплохода «Девонширская красавица».
Недалеко от домика покачивалась на волне моторная лодка. В ней были мужчина и празднично одетая девушка. Они предавались тому, что можно было бы назвать не иначе, как грубой шуткой. Девушка повизгивала, а мужчина делал вид, что старается сбросить ее за борт. В тот самый момент из мегафона раздался громкий голос гида:
— Леди и джентльмены, сейчас мы приближаемся к известной деревне Гитчэм, где мы пробудем три четверти часа и где вы сможете закусить крабами и омарами, равно как и отведать чудесных девонширских сливок. Справа от вас поместье Нэсс-Хауз. Через две-три минуты мы будем проходить мимо самого здания: его уже сейчас видно сквозь деревья. Поместье основал сэр Джервис Фоллиат, современник сэра Фрэнсиса Дрейка, с которым он совершил знаменитое плавание в Новый Свет. Сейчас поместье принадлежит сэру Джорджу Стаббсу. Слева от вас не менее знаменитая Скала Гусынь. К ней, леди и джентльмены, в былые времена в часы отлива привязывали сварливых жен и оставляли их там до тех пор, пока вода не доходила им до подбородков.
Слова гида были покрыты веселым хохотом, и все пассажиры «Девонширской красавицы» прильнули к левому борту, чтобы получше рассмотреть прославленное место.
Тем временем мужчине в моторной лодке удалось столкнуть свою подругу за борт. Перегнувшись с лодки, он держал ее в воде.
— Нет, я не вытащу тебя до тех пор, — говорил он, смеясь, — пока ты не дашь обещание вести себя, как следует.
Кроме инспектора Блэнда, никто из пассажиров теплохода этого не заметил. Все слушали гида, любуясь видневшимся в просветах между деревьями белым зданием Нэсс-Хауз, а затем с шутками и смехом разглядывали Скалу Гусынь.
Мужчина отпустил девушку, она исчезла под водой и через некоторое время вынырнула по другую сторону лодки. Она подплыла к лодке и с большой ловкостью забралась в нее снова. Девушка-полицейский Элис Джоунс была превосходной спортсменкой.
Вместе с остальными двумястами тридцатью пассажирами инспектор Блэнд сошел на берег в Гитчэме. Съев своих омаров и запивая их девонширскими сливками с ячменной лепешкой, он подумал: «Значит, так могло быть… и могло остаться незамеченным!»
Пока инспектор Блэнд был занят своим экспериментом на реке, Эркголь Пуаро экспериментировал с палаткой на лужайке Нэсс-Хауз. Это был тот самый шатер, в котором мадам Зулейка предсказывала судьбы. Остальные палатки и ларьки были уже разобраны. Эту по просьбе Пуаро пока оставили.
Войдя в нее, он закрыл ее полы, подошел к задней стенке, приподнял ее край и ловко выскользнул наружу. Он очутился среди кустов рододендрона, вплотную примыкавших к задней стенке шатра. Лавируя между ними, он вскоре достиг старого деревянного строения, походившего на небольшой садовый домик. Дверь была закрыта. Пуаро открыл ее и вошел. Внутри было почти темно: домик построили давно, и сквозь выросшие рододендроны в него проникало очень мало света. В стороне лежали запыленная коробка с крокетными шарами, старые крокетные ворота и несколько сломанных хоккейных клюшек. По углам ползали уховертки и гнездились пауки. Ровный слой пыли на полу в одном месте был смят, и выделялось круглое, неправильных очертаний пятно. Некоторое время Пуаро рассматривал его, а затем, вытащив из кармана миниатюрную рулетку, присел и измерил его размеры. Он удовлетворенно покачал головой.
Закрыв за собой дверь, он спокойно направился прямо через кустарник вверх по склону холма, достиг его вершины и вскоре вышел на дорожку, которая вела к «капризу» и дальше вниз, к лодочному домику.
На этот раз он не зашел в «каприз», а спустился по зигзагообразной дорожке прямо к лодочному домику. Ключ у него был, он открыл дверь и вошел.
Здесь все было по-прежнему. Унесли лишь труп и чайный поднос. Первоначальная картина была сфотографирована и описана в полицейском протоколе. Пуаро подошел к столу с комиксами. Выражение его лица было совсем другим, чем у инспектора Блэнда, когда он увидел записи, сделанные Марлен на полях журналов перед своей смертью. «Джекки Блэйк ходит с Сусанной Браун». «Питер щупает девчонок в кино». «Джорджи целуется в лесу с туристками». «Бидди Факт нравятся мальчики». «Альберт ходит с Дориан». Заметки трогали своей детской непосредственностью и незрелостью. Он вспомнил простое пятнистое лицо Марлен. Он сомневался, что парни могли щупать Марлен в кино. С неоправдывающимися надеждами она подсматривала и шпионила за своими сверстниками и испытывала глубокое волнение в связи с тем, что видела. Она шпионила за другими, совала нос в чужие дела и многое видела. Видела и знала то, что ей знать не следовало. Это были пустые, незначительные факты, но как знать, может быть, для других эти факты значили многое? Может быть, она знала такие факты, о важности которых и не догадывалась? Все это были предположения, и Пуаро с сомнением покачивал головой. Он снова сложил комиксы в аккуратную стопку — он никогда не изменял своей привычке к аккуратности. Вдруг им овладело смутное чувство, что здесь чего-то не хватает. Но чего? Чего-то, что непременно должно бы находиться здесь… И по мере того, как исчезало это неуловимое впечатление, он задумчиво покачал головой.
Он медленно вышел из домика, несчастный и недовольный собою. Его, Эркюля Пуаро, позвали сюда, чтобы предотвратить убийство, — а он его не предотвратил. Оно совершилось. И что больше всего унижало его, так это то, что даже сейчас у него не было ясного представления о том, что же произошло в действительности. Это был позор. Завтра он вернется в Лондон с поражением. Его «я» был нанесен серьезный удар. Даже роскошные усы его повисли.
Через две недели у инспектора Блэнда был долгий и безрезультатный разговор с начальником полиции графства.
Торчащие пучки бровей придавали майору Мероллу сходство с разозлившимся терьером. Но подчиненные любили его и уважали его суждения.
— Хорошо, хорошо, чем мы располагаем? — прервал он Блэнда. — Ничем, чтобы действовать. Этот де Суза? Ничто не дает нам оснований связывать смерть девушки с его именем. Было бы совсем иначе, если бы мы обнаружили труп леди Стаббс. — Он сдвинул брови к носу и в упор посмотрел на Блэнда. — Вы ведь уверены, что он где-то есть, не так ли?
— Что вы хотите этим сказать, сэр?
— О, я с вами согласен. В противном случае к этому времени мы бы ее уже выследили. Если, конечно, она не перехитрила нас. Но я не вижу тому ни малейших признаков. Вы же знаете, у нее не было денег. С финансовой стороной у нас полная ясность. У сэра Джорджа большие деньги. Он выделил ей щедрую сумму на личные расходы, но она не взяла ни гроша. И на существование любовника нет никаких намеков. Ни слухов, ни сплетен. А заметьте, в наших местах они непременно были бы. — Он посмотрел на потолок и вновь уставился в пол. — Факт очень прост, — сказал он, — мы ничего не знаем. Мы лишь предполагаем, что де Суза по неизвестной причине убил свою кузину. Наиболее приемлемой версией мы считаем, что он встретился с ней у лодочного домика, посадил в моторную лодку, а затем выбросил ее за борт. Вы проводили эксперимент и допускаете такую возможность, не так ли?