Капризная невеста
Шрифт:
– Зато меня никто не предупредил насчет вас, мистер Бенедикт, – в ее голосе слышался вызов, раздражение и смешные интонации обиженной кошки. – Я представляла вас другим. Властным, да, сдержанным… однако дружелюбным. Но такого я даже представить себе не могла!
Он проглотил это молча, не сводя с нее глаз. Кажется, она все-таки озадачила его и заинтриговала. Или просто его привлекли ее лицо, фигура, их соотношение и эта особая ее молочная бледность кожи?
– Ну что, теперь вам полегчало? – примирительно спросил он.
– Намного. – Она одарила его торжествующим взглядом. – Ну как, прошла я посвящение?
Он подтолкнул ее к джипу, усадил на сиденье, а сам небрежно оперся о колесо.
– Кто говорил о посвящении?
Она покраснела и отвела глаза, но тут же вновь повернулась к нему, опасливо осознавая, как подступает к ней волна эйфории. Тревожное состояние, когда уже не отличаешь, что правильно, а что невозможно. Он смотрел на нее, насмешливо подняв бровь.
– Да бросьте вы, мистер Бенедикт! Почему бы нам не подружиться? Хотя вы должны признать, что с вами совсем нелегко быть милой.
Он выпрямился в полный рост и от души рассмеялся.
– Я глубоко убежден, что это просто за гранью возможного. Но ничего не поделаешь, таковы обстоятельства!
Пейдж, рассчитывавшая, что напряжение разговора вот-вот пройдет, вместо этого почувствовала себя в настоящей паутине, в которой, похоже, она завязла, и даже скрипнула зубами от злости.
– Боже правый! Да вы просто животное! – Она все же выдавила из себя это слово, уже не имея сил притворяться, что пытается как-то наладить контакт с этим невозможным человеком, который буквально бесил ее. Конечно, первые впечатления бывают обманчивы, но у нее сложилось твердое убеждение, что Тай Бенедикт – человек более чем неприятный!
Он наблюдал за тем, как ее нежная бледная кожа наливается гневным румянцем.
– О, тут уже надо подумать! Скажем так, я постараюсь, малышка. Это все, что я могу обещать.
– Вот и постарайтесь. А то я подумаю, что вы и вправду такой! – Она сжала губы. Солнце, слепившее глаза, мешало ей контролировать то, что она говорит.
Он легонько пожал плечами:
– Прежде чем что-либо затевать, милочка, спросите сначала себя: а как я из этого выберусь? Вот и поразмышляйте на эту тему, пока я соберу ваши вещи. И выше нос, жизнь не так уж и мрачна. Тем более для влюбленной молоденькой девочки.
До боли закусив губу, она смотрела, как он идет прочь. Внутри нее нарастало какое-то странное беспокойство, однако в голове у нее было пусто и она не знала, как теперь исправить положение. Куда он делся, решительный человек с угрюмым лицом? Она попыталась сосредоточить внимание на взвихренных столбах пыли, на причудливых переливах миража, но мысленно вновь и вновь возвращалась к предстоящим трудностям и опасностям. Пожалуй, самое мудрое, что можно сделать, это держаться подальше от Тая Бенедикта. Это должно получиться, ведь он человек, который чаще всего бывает один!
Через пару минут он уже забрасывал на заднее сиденье две ее сумки.
– Ну, как боевая готовность? – улыбнулся он ей вполне терпимо. Улыбка натянула кожу на высоких скулах.
– Вполне! – Ее губы дрогнули, как темные гранатовые зернышки. – В таком состоянии я даже бы выпила чего-нибудь крепкого.
– Звучит заманчиво! – Он повернулся к ней. – А скажите-ка мне, Рыжик, вы так и будете продолжать, как начали? Потому что, если все так пойдет и дальше, я не могу ручаться за то, как мы с вами закончим.
Он ее провоцировал, его взгляд, такой рискованный и проницательный мужской взгляд, скользивший по ее лицу и плечам. Она испугалась.
– Ну, если это вообще что-то значит, вы мне противны чуть меньше, чем поначалу!
– Что ж, во всяком случае, так уже лучше! Процесс налицо!
Когда он уселся за руль и включил зажигание, так и не сводя с нее глаз, она невольно поежилась, – чуть более нервозно, чем ей хотелось бы это показать.
– Впрочем, я чувствую некоторую принужденность, мисс Нортон.
– Пейдж, пожалуйста, просто Пейдж! – проговорила она с мягкой насмешкой, пытаясь сохранить непринужденность.
Губы его понимающе скривились, но он ничего не сказал в ответ. Двигатель наконец завелся, и Тай Бенедикт вывел машину на запыленную дорогу, небрежно махнув рукой Тому Блэкли. Пейдж улыбнулась ему. Первые мили дорога была просто ужасной, настолько, что Пейдж стало даже жутко. У нее вдруг появилось какое-то странное ощущение, как будто за ней наблюдают. Наблюдают на этой безбрежной, пустынной равнине! Озадаченная, она объяснила это себе первозданностью края, такого древнего и неприступного. Теперь клубы пыли, сгущаясь, грозно зависали над иссохшейся землей так низко, что вызывали ощущение клаустрофобии: Пейдж казалось, протяни она руку – и может коснуться его, грозного неба.
Они ехали молча, пока он не спросил:
– Все в порядке?
– Разумеется. – Она улыбнулась ему как-то нервно. – А почему должно быть по-другому? Это в непосредственной-то близости к сильному мира сего.
На мгновение взгляды их встретились, и снова в кристально ясных глубинах его зеленых глаз зажглись опасные огоньки.
– Все не так просто, цветочек. Вкалываешь, как проклятый.
– Но оно того стоит?
– Я думаю, стоит, – пробормотал он сухо, приподняв бровь.
Она помолчала, обдумывая его ответ.
– Да, эта ваша страна, не моя, – серьезно проговорила она, и он испытующе поглядел на нее.
– Да? А где тогда ваша?
– Даже не знаю. – Она повернула к нему озадаченное лицо, и смущение ее, похоже, его позабавило.
– Знаете, малышка, вы точно радужная птица, маленькая чаровница, сверкающая, но такая изменчивая. Она появляется ранней весною, а к концу лета исчезает! – Непроницаемое его лицо ничего не выражало, но тон был прежний, достаточно язвительный. Именно он и заставил Пейдж в недоумении поднять свои шелковистые бровки. Тай хмыкнул, но от дальнейших комментариев удержался.