Шрифт:
Бесячая корона сдавила пылающим обручем голову крановщика Шлеменко 8 ноября 2020 года. Дата важна. Data тем более. Big Data для тех кто в тренде. Буровой мастер Струмкин, как человек трезвый и северный, должен был сложить Д и D. Но не случилось. А ведь на Севере мелочей нет. 67-я параллель – государственная граница между "авось" и "неморозь". Особые существа и сущности там ходят наравне с российским рублем. Автохтоны. Ягель, лемминги, треть государственного бюджета и Струмкин Евгений Аркадьевич.
– Прости, бать. Лучше бы гонорею привез. 1-й степени.
– Гонорею еще заслужить надо, Толик. – Струмкин не боялся. Маску не одел и делил со Шлеменко один спитой, как позавчерашний чай, воздух. Его антител хватило бы на Люксембург и половину Лихтенштейна. Свой ковид перенес на ногах и дерзко. Чихал метко. Не по сторонам, а прямо в яблочко этой мировой чепухе под простым и милым названием SARS-CoV-2.
– Гамлет! – крикнул Струмкин в приоткрытые, обитые пожившими ватниками, двери. – Ключи давай!
Помбур Еприкян, напротив, по всему видно было, что не автохтон. Где-то под 50, из Армавира. Ну нос там понятно. Акцент как родинка. Это все дело переживное, Главное, две маски на лице и социальная дистанция в квадрате. Остановился Гамлет точно на пороге. Вытянул перед собой руку. В двупалой варежке связка батиных ключей и круглый брелок. Желтое пушистое солнышко. Подарок бате от батенка. Струмкин ключи забрал. Сквозь маски звучал хриплый простецкий голос Еприкяна.
– Я пошурую в печке. Тепло надо.
– Пошуруй. – согласился Струмкин. – Смотри, из нормы не выходи. Мазут береги. Не знаю сколько нам здесь торчать, пока нового кранового пришлют.
В металлическом одежном длинном ящике хранил Струмкин самые важные вещи: аптеку, Сайгу с двумя рожками, документацию и две бутылки "Полярных Зорь". Одну распечатал. Бахнул грамм 100 в кружку, протянул Шлеменко.
– Пей. Сейчас компресс соорудим. Может, правда, грипп и Тамарка твоя, не совсем бляхен-мухен с низкой карантинной ответственностью.
На следующее утро Струмкин связался по рации с поселком.
– Денис Ромуальдыч. Слышишь?
– На приеме. Что у тебя, Струмкин?
– Крановой
– Струмкин, ты это… Может грипп?
– Чуйка пропала. Водку не чувствует и дышит, как будто не в легкие, а сразу в пол. В больничку ему надо. В поселок.
– У тебя ж сроки, Струмкин. К 25-му КРС 12 скважин. Твоя сделка, Струмкин. Моя премия. А теперь что? Жопа общая. Так получается, Струмкин?
– Крановой мне нужен.
– Не поверишь. Мне тоже.
– Что если в Приозерной пошукать? Или у Чибатулина?
– Или в Яндексе? – подхватил Денис Ромуальдыч. – Алиса точно найдет. Ладно, Струмкин. Будем решать. По реагентам чего?
– Вроде норм.
– Две бочки есть и Чебатулин не в курсе.
– Беру.
– Завтра ГТС-ку лови.
– А крановой?
– Мамедова пришлю.
– Мамедов? – переспросил Струмкин. – Это который?
– Который Мамед. – пояснил Денис Ромуальдович. – Струмкин?
– На приеме.
– Премия, Струмкин.
– Помню. Я сам женаторожденный.
– А я дважды женаторожденный. Если премию не сделаешь, испепелят меня мои драконы-заи. Давай, Струмкин, не подводи под цугундер.
– Денис Ромуальдович.
– Ау
– А как оно вообще. Международная обстановка.
– Интернет не фурычит. К вечеру обещали наладить. Тебе зачем?
– Мне незачем. Еприкян интересуется. Там же в Карабахе войнушка.
– Не о том думаете, Струмкин. Делать нечего, ключ переберите. Войнушка. У нас такая войнища будет, если в срок не уложимся. Давай. Ариведерчи, воины Аликпера.
Ноябрь в ненецкой тундре месяц котопёс. И мурчит и лается. Снег тонкий, мороз звонкий. В Карском море не набрали силу ледяные ветра. Переносимо. Струмкин с Еприкяном растелили брезент на технической площадке. В этой скважине успели пройти немного. Вытащили всего метров 300 труб, а скважина 2-й категории. Струмкин сел за рычаги крана, ослабил тросы. Вместе с Еприкяном сняли с тросов ключ. Стимпанковскую такую приблуду красного цвета. Она зажимала скважинную трубу. Кран поднимал ее вверх до того момента как покажется на свет божий полунощный место соединения с другой трубой. Тогда снизу трубу подхватывали рычагом РСУ. Давали давление в шланги (один на выход, другой на вход), соединенные с ключом. 150 атмосфер. Такой себе циклопический гаечный ключ. Освобожденную трубу по специальным салазкам спускали вниз с технической площадки и складывали рядами. Вот, собственно, и весь КРС. Сердцевина процесса. Его тяжелая работящая сущность. Труд мерный, но не скучный. Мозги тоже нужны. Не такие, знаете, европейские, где можно все знать про молоток и ничего про гвозди. Евразийский охват, под стать географии и климату, требуется. Иной раз тундра такое выкинет, что и гвоздём придется молоток забивать. Струмкин помог Еприкяну с ротором. Себе взял челюсть, а Еприкян начал чистить втулку.
Конец ознакомительного фрагмента.