Карабарчик. Детство Викеши
Шрифт:
Неожиданно дорогу знатному гостю преградил горбатый Кичиней и упал перед ним на колени:
— Я — Кичиней из Мендур-Сокона. У меня было три жеребёнка. Теперь их нет. Чем буду жить?
— О чём он говорит? — брезгливо обратился Кайдалов к сопровождавшему его переводчику.
— Он говорит, что у него было три жеребёнка, а теперь их нет.
— Ну!.. — сдвинул брови исправник.
С мольбой в голосе Кичиней продолжал:
— Я видел одного из них в табуне Яжная. Жеребёнок мой, но тавро чужое.
— Чьё? —
— Ваше высокоблагородие, разрешите доложить! — пристав вытянулся перед исправником. — Этот алтаец не в своём уме, — и, повернувшись к Кичинею, крикнул: — Клевета!
Сапок снял шапку, опушённую мехом выдры, и поклонился Кайдалову.
— Да, этот человек не в своём уме, — указал он на Кичинея.
— А-а!.. — протянул неопределённо исправник и кивнул головой казаку.
Тот оттащил жалобщика в сторону.
— Мой мухортый [20] конь, мой мухортый конь! — и, обхватив голову руками, Кичиней затянул нараспев: — Кокый корон!
20
Мухортый — гнедой с желтоватыми подпалинами.
Конские состязания в Теньге начались с борьбы. Утром на небольшой площадке перед волостной управой стал собираться народ. Кайдалов с приставом сидели на венских стульях, которые привез из Улалы богатый Аргымай. Возле них на скамейках расположились Зотников со своим другом Яжнаем и местная знать. За спиной Евстигнея в новой ситцевой рубахе и яловых сапогах стоял Чугунный.
Сапок хлопнул в ладоши. На круг вышел борец, любимец теньгинского старшины Тужелей. Играя могучими мышцами рук, он оглядывал толпу.
— Есть борцы? — приподнимаясь с узорчатой кошмы, спросил Сапок.
Толпа молчала. Схватиться с известным силачом охотников пока не находилось.
— Есть борцы? — вторично спросил старшина и, не получив ответа, самодовольно погладил усы. — Боятся, — усмехнулся он, подмигнув исправнику, — трусят. Кто желает? — повторил Сапок свой вопрос.
Из толпы вышел молодой парень и, сбросив шубу, встал против Тужелея. Схватка была короткой. Ноги молодого борца мелькнули в воздухе, и он, охнув, упал на землю.
— Ловко! — довольный Сапок посмотрел на своих гостей.
— Есть борцы? — послышался насмешливый голос Аргымая.
— Есть! — на круг вышел Темир. — Есть! — он поднял руку и лёгким шагом направился к Тужелею.
Противники схватились. Сделав несколько кругов, Темир неожиданно упал.
Раздались испуганные голоса. Но, падая, Темир успел упереться ногами в толстый живот Тужелея, и в тот же миг огромная туша знаменитого борца, перелетев через голову охотника, грохнулась на землю.
В толпе
Темир, тяжело дыша, поднялся.
— Не нравится мне этот молодчик, — шепнул исправник на ухо Огаркову.
— Не знаю, чей это парень, слишком свободно себя держит, — поддакнул пристав. — Сапок, что это за птица?
Старшина развёл руками:
— Первый раз вижу.
— Это охотник Темир, сын Мундуса из стойбища Мендур — Сокон, — ответил за старшину кривой Яжнай. — Сейчас его проучат! — он дружески похлопал по плечу Чугунного.
Иван покосился на Огаркова и наклонил ухо к Евстигнею.
Тот зашептал:
— Алтайца надо свалить. Осилишь — четверть водки поставлю. Не осилишь — пеняй на себя.
— Есть борцы? — снова раздался громкий голос Аргымая.
— Есть! — прогудел Иван и, сняв ситцевую рубаху, обнажил волосатую грудь.
Кайдалов поднялся на ноги.
— Посмотри, Фрол Кузьмич, — обратился он к приставу, — ведь это настоящий Геркулес.
Чугунный согнул руку, на которой образовались твёрдые, как дерево, мускулы, и поиграл ими перед изумлённым гостем.
— Геркулес… — протянул исправник. — В цирке бы ему только выступать.
— Подкову ломает, — улыбнулся Евстигней, — медный пятак на пальцах гнёт.
— Изу-ми-тельно! — покачал головой Огарков. — Ты этого алтайца к ихнему злому духу не вздумай отправить, — сказал он шутливо Чугунному.
— Сам дорогу найдёт! — оскалив зубы, Иван вышел на круг. Темир сидел на корточках, обтирая обильно катившийся пот.
— Отдохнуть надо, — сказал он Чугунному.
— Отдохнёшь на том свете, — усмехнулся тот.
— Неправильно! Дать отдых! — зашумела толпа.
— Он уклоняется от боя, — поднимаясь с лавки, заявил Евстигней. — Трусит.
— Будешь принимать бой или нет? — расставив ноги, Чугунный встал перед охотником.
— Однако скоро ты забыл Мендур-Сокон. Надевай кушак! — бросил Темир Чугунному и поднялся на ноги.
Несколько минут длилась напряжённая борьба. Вдруг Иван, охватив длинными руками гибкое тело Темира, стал сжимать его в своих страшных объятиях. Казалось, еще несколько секунд, и Темир потеряет сознание.
Напряжение передалось толпе.
— Дави его! — орал Зотников.
— Дави, чтоб душа из него вышла! — кричали казаки.
— Дави! — глаза Аргымая блестели.
— Геркулес, браво! — хлопал исправник в ладоши. Сидевшие ближе к кругу пастухи и охотники вскочили.
— Зачем душить человека! Честно надо бороться! — зашумели они.
Темир побледнел. Собрав силы, он с трудом развёл руки Чугунного и рывком поднял его к себе на грудь. Остальные события произошли молниеносно. Темир круто повернул Чугунного вокруг себя и выставил ногу.