Карагач. Книга 1. Очаровательная блудница
Шрифт:
– Почему… нет?..
– Потому что она убита, – сквозь зубы выдавил он. – И все! Разговор окончен. Ступайте отсюда.
– Убита?!
Немтырь будто бы услышал, выкатил сухие, чуть кровяные глаза.
– Что это он такое говорит-то? – обескураженно проговорила его жена. – Как же – убита? Обезножила только, суставы ломит…
– Откуда ты знаешь, Стас?
– Я это видел сам, и Христофор подтвердил. Не нужно больше обманывать. Не буду спрашивать, кто вас послал и зачем вы заманили сюда Елизавету. Не хочу… Идите!
Лиза вдруг заплакала, уткнувшись ему в плечо.
Пришедшие опять переглянулись, молча встали и подняли свои пестери.
– Ты не плачь, Елизавета, – сказала женщина. – Матушка твоя жива. Должно, Рассохин ошибается или пускать тебя не желает. Сама-то подумай, с чего бы мы за тобой пришли, коль не посланы были?
Немтырь согласно покивал и помог жене просунуть руки в лямки.
– Никуда не пойдешь! – насупившись, приказал Рассохин. – Уговор помнишь?
– Как надумаешь, вон туда приходи. – Женщина невозмутимо указала на другой конец сгоревшего поселка, где торчал остов электростанции. – Мы тамо-то будем. Отдохнем с дороги…
Посланцы закинули пестери за спины и побрели по свободному от прошлогодней травы краю берега.
Лиза проводила их взглядом, достала платочек и вытерла лицо.
– Ничего не понимаю, – проговорила, сдерживая всхлипы. – Почему тогда они говорят – жива? Зачем?
– Увести тебя хотят.
– Но зачем я им? Совершенно незнакомые люди! И на вид добрые…
– Они все здесь на вид добрые…
– Это кержаки?
– Поди разбери. Нынче тут народ всякий. Вроде похожи, но говор не такой, и мужик без бороды. Молчун, что ли?
– Мне почему-то страшно. – Она прижалась к плечу. – И почерк не похож?
– Нет.
– А ты знаешь, кто маму убил?
– Знаю.
Лиза посмотрела ему в лицо.
– Кто?
– Я.
Она даже не вздрогнула, не отстранилась, только потупилась.
– Так я и подумала…
– Был больной, в бреду…
– Зачем ты оправдываешься? Сказал бы раньше, и все…
– Просто сказать – и все?!
– Я догадывалась. Ты все время прятал глаза, когда вспоминал маму. Еще когда я приезжала к тебе в Москву. Сначала подумала, у вас с ней что-то было. Потом поняла.
Ему стало холодно.
– Тогда хотел признаться, но сам еще не верил. Тридцать лет сомневался… Христофор позавчера подтвердил. Потом это письмо…
Лиза помолчала, прислушиваясь, затем отпустила его руку и отстранилась.
– Когда я думала о маме… О ее жизни, о смерти… Почему-то казалось, ее убили из ружья.
– Из винтовки.
– Ну, из винтовки… Я была маленькая, когда папа чуть в нее не выстрелил. У нас на даче, где жили ласточки. Он наставил ружье и держал на взводе…
– За что?
– К маме пришел дядя Валера, младший брат папы… – Она проглотила ком. – И они… послали меня смотреть, как ласточки вьют гнездо. А сами… в общем, понимаешь, что делали. Я в окошко подглядывала. И тут неожиданно приехал папа, откуда-то с международных соревнований. Хотел сделать сюрприз… Я так кричала… Дядя Валера на колени встал, а мама нисколько не испугалась. И папа выстрелил в пол. Хотел сначала обоих и себя. Я после этого стала заикаться.
– Она ничего не боялась…
– Папа звал ее – оторва… А меня возили к гипнотизерам.
– Меня тоже. И еще жена лечила, лучше всякого психотерапевта.
– Но мама же красивая была? Очаровательная?
– Очаровательная блудница… И походила на Афродиту.
– По таким мужики с ума сходят.
– И я сошел…
– Но ты же ее не любил?
– Всю жизнь думал… Это не любовь, это жажда обладать ею, страсть…
– Эгоистическое мужское чувство.
– У женщин это тоже бывает.
Рассохин померил шагами сыпучий яр, долго глядел на немое парение береговых ласточек над водой и наконец-то услышал звук взревевшего мотора возле женской зоны.
– Сейчас поговорю с Галицыным, и возвращаемся в Усть-Карагач, – заявил он. – Провожу тебя в аэропорт.
Лиза смерила его взглядом, сказала с вызовом:
– Я никуда не улетаю.
– Но тебе уже нечего больше искать на Карагаче.
– Позволь мне решать, где быть и что искать.
Стас услышал жесткую решительность в ее голосе и промолчал, думая про себя, что все равно никуда ее не отпустит. Разве домой, в Питер…
– А что теперь станешь делать ты? – чуть смягчилась она.
– Останусь здесь.
– И станешь искать книги?
– Нет.
Ее что-то встревожило.
– Насовсем, что ли? Стас?
– Прости… Если можешь.
– Ты что придумал? Посмотри на меня!
– Как говорят, тут и разошлись их дороги. – Он отвернулся. – Ты же понимаешь…
– Понимаю…
– Мне нельзя возвращаться. Да и не хочу никуда больше.
Лиза подбросила в костер хвороста – просто чтобы занять руки.
– Ладно… Если ты убил, почему не сидел в тюрьме?
– Доказать не смогли. Нет трупа – нет преступления…
– Ты скрывал? Доказательства?
– Я пришел с повинной, долго искали… И ничего.
– Как же ты станешь жить? Где?
– На Карагаче. Мне тут самое место. А ты уезжай.
На другом берегу наконец-то затарахтел мотор. Лиза послушала, спросила:
– Ее где похоронили?
– Не знаю… Христофор сказал – утопили в болоте. По их обычаю…
– Это что за дикий обычай?
– Они так хоронят блудниц и воров.
Хворост сгорал почти мгновенно, а Лиза все бросала и бросала. И вдруг выпрямилась решительно: