Карантин в Гранд-отеле
Шрифт:
– Разве господин Маркхейт не сказал вам?
– Ну… только в самых общих чертах… Всегда лучше выслушать самого больного… Давно у вас начались боли?…
– У меня? У меня ничего не болит…
– Я имел в виду катар… или лихорадку, кажется… когда все это началось?… Жарко у вас здесь…
Он вытер вспотевший лоб.
– У меня не было ни лихорадки, ни катара… я не понимаю… – удивленно проговорил больной.
– Видите ли, я рассчитывал обнаружить эти симптомы, потому что при частых головных болях…
– У меня нет частых головных болей.
– Что же у тебя есть, черт бы тебя подрал?!
–
– Так… это тревожный признак… при ревматизме…
– У меня нет ревматизма! Нет, это безнадежно!
– От чего же вы, собственно, страдаете?
– Ни от чего!
– Да?… С этим мы справимся. Вы принимаете уже какие-нибудь лекарства?
– Нет, – вздохнул Брунс. Его измученное, изможденное лицо покрылось капельками пота – свидетельством панического страха… – Я думаю… мне… может помочь только Ли Синг.
– Китайский… знахарь?
– Нет… Это и есть моя болезнь… Ли Синг! Маркхейт сказал, что посоветуется обо мне с вами.
– Ну да… он посоветовался… Но лучше, если вы сами расскажете… в таких случаях мало услышать от кого-то…
Что это?… Накрытый стол, великолепные холодные закуски! Такое не часто увидишь у тяжелобольного, а для Феликса, уже сутки не евшего, а только бегавшего, спасавшегося, переодевавшегося, обличавшего грехи и принимавшего незримое участие во вскрытии, – это муки Тантала. Боже, какая чудесная ветчина лежит там!
– …Это началось четыре года назад, – с глубоким вздохом сказал мужчина с фигурой мясника и грубым лицом, с громадными, словно противни, ручищами, одетый во франтоватый костюм. – Четыре года назад я первый раз приехал в Куала Лумпур. Там все и началось. В жаркий, сырой вечер…
– Подхватили лихорадку?
– Нет… влюбился.
– С этим нельзя шутить.
– Я познакомился с Ли Синг, и мы полюбили друг друга. Я ее полюбил всерьез, но, понимаете, китаянка и этот вонючий, захолустный Куала Лумпур… Короче говоря, через два месяца я удрал. Ночью я тайком сел на судно и отправился в Шанхай. Тут-то все и началось. Через пять минут после того, как я вышел на берег, ко мне подошел старый китаец. «Господин, – сказал он, – Ли Синг велела мне передать тебе вот это». И он подал мне письмо. Какой-то подлец-китаец написал его, видно, под диктовку Ли Синг. Там говорилось, что она уезжает куда-то в леса и будет там денно и нощно проклинать меня и молиться, чтобы я умер. Когда придет мой последний час, я вспомню Ли Синг, потому, что она пришлет мне как предвестников смерти четыре цветка мимозы. Смерть придет ко мне после того, как я получу четвертый цветок… Вы улыбаетесь? Я тогда тоже рассмеялся и дал пинка китайцу. А ведь я много слыхал о ворожбе, мне приходилось встречать здесь, на Востоке, людей, над которыми тяготело проклятие и которые день ото дня худели и сохли, а врачи ничем не могли им помочь. Три месяца назад я получил первый цветок и, может быть, засмеялся бы, если бы… если бы это произошло не в Лондоне.
– Где?!
– Вы не ослышались. Цветок лежал в моей лондонской квартире, на полу в ванной, и никто не мог объяснить, как он туда попал. После этого я тяжело переболел гриппом… С тех пор я поверил… Да… С тех пор я начал бояться… Я начал плохо спать… худеть…
– Сколько вы весили до того, как начали худеть?
– Больше двухсот фунтов, – ответил с глубоким вздохом больной и закурил. – Я пытался разыскать Ли Синг, но она исчезла из Куала Лумпура. Я потратил не одну тысячу, расспрашивая сотни людей по всей Азии, но все напрасно. Два месяца назад в Коломбо, садясь завтракать, я нашел на столе вторую мимозу…
– Прошу прощения, – перебил его молодой человек в белом халате, – но разрешите полюбопытствовать, кто вы по профессии?
Мгновенье взгляд коренастого блуждал по стенам комнаты.
– Я – рантье…
Неловкое молчание. Врет, скорее всего. Молодой человек бросил взгляд на уставленный закусками столик.
– А вчера, – продолжал коренастый, – произошла катастрофа.
– Новая мимоза?
– Да.
Коренастый вытер покрытый холодным потом лоб. Неважные дела у этого человека. Пожелтевшая кожа, бегающий взгляд и впрямь наводили на мысль о близкой смерти.
– Маркхейт сказал, что попросит вас зайти ко мне, мистер Рейли, потому что вам удалось уже однажды справиться с подобным случаем у одного морского офицера…
– Да, да… был такой случай.
– Такой же, как и у меня?
– Не совсем. Там присылали нарциссы, но худел он точно так же.
– Я уже потерял всякую надежду… Ничего не ем, нервы на пределе, тяжело дышать… но хуже всего потеря аппетита. Совершенно не могу есть…
– Невероятно, – тяжело дыша, ответил Феликс и проглотил слюну.
– Вот эти закуски стоят здесь весь день. Я надеялся, что мне все-таки захочется… но увы!… Не знаю, так ли это было и у того моряка?…
Лицо молодого человека прояснилось.
– Точно так же. И именно здесь-то мне и удалось ему помочь!
– Каким образом?
– Внушением! Это единственный способ. Вы поддаетесь влиянию более сильной воли…
– Вправду?!. Это не повредило бы и мне!… Знаете, я просто пришел в отчаяние, когда Маркхейт сказал, что вы сможете прийти только в том случае, если сегодня не будет, – тут у него передернулось лицо, – вскрытия… А я не могу ждать… Потому что близится мой конец… мой конец…
У молодого человека стало легче на душе. Все в порядке. Настоящий Рейли не появится – вскрытие ведь состоялось.
– Что ж, попробуем… Начнем сеанс гипноза. Вы должны во всем слушаться меня, каким бы трудным вам это ни показалось. Делайте то, что я вам скажу. Моряка я спас буквально за четверть часа до смерти, в таком же точно душевном состоянии, как и у вас… Встаньте… вот так… Смотрите мне прямо в глаза… Идите… Сядьте… Так…
Они сели за стол. Молодой человек широко раздутыми ноздрями вдыхал запах мяса и, глядя прямо в глаза удивленно уставившемуся на него Брунсу, хрипло командовал:
– Режьте! Так… Кладите в рот! – Молодой человек показал пример… – Так… Жуйте!… Жуйте!… Вот так… Еще раз… – Он отрезал и со сверкающими глазами поглощал пищу. Коренастый с несчастным, как у ребенка, лицом, давясь, подражал ему. – Еще раз… Хороший пример заразителен… Так было и с моряком… ешьте… жуйте! Жуйте! Смотрите мне в глаза: жуйте… ешьте… Горчицы не надо?
Больной, совершенно обалдев, смотрел на него. С помощью метода внушения и нового врача закуски в молниеносном, темпе исчезали со стола…