Карантин
Шрифт:
– Монголы не совсем буряты.
– А кто ты?
– В моём случае это слишком запутано. Я не разбираюсь в политике.
– В наше время каждый, кто взял оружие – политик. Винтовка рождает власть.
– Но эту власть заберут те, кто раздаёт винтовки.
– Ты слишком умный. У такого власть не заберут.
Шоно пил кофе.
– Скажи,– продолжала старуха,– а про Тарасово – тоже неправда?
– А что там случилось?
– Ты должен это знать. Это было по телевизору, в газетах, везде.
– Я не читаю газеты. Там всегда
– Третий по величине арсенал Украинской армии. Это под Луцком. Снаряды, ракеты, бомбы, гранаты. Кассетные фосфорные боеприпасы, которых официально не существует. И что-то ещё. По это даже не говорят. Только слухи.
– Те, кто пересказывает слухи, знают очень мало.
– Но ты знаешь больше. И правильно делаешь, что не говоришь. Они уже начали сажать всех, кто там воевал. Даже не смотрят, за кого воевал. Власти боятся людей с оружием.
– У меня нет оружия.
– Ты расскажешь мне про Тарасово?
Мария переводила взгляд с Шоно на бабушку и обратно. Шоно её, конечно, удивил. Но бабушка Ядига удивляла то же.
– Я думаю, склады кто-то поджог,– ответил Шоно,– Сомневаюсь, что случайно. Это могли сделать ополченцы, чтобы оставить армию без снарядов. Склады сейчас охраняют из рук вон плохо. Охрана часто ворует боеприпасы, перепродаёт. Возможно, они испугались ревизии и решили укрыть огнём свои махинации. Это обычное дело. Невозможно доказать, что что-то не было диверсией, вы же понимаете. Всегда можно сделать вид, что диверсанты просто очень удачно отработали.
– Неплохо рассуждаешь. Ты знаешь, сколько пострадавших?
– Нет.
– Несколько сотен.
– Даже так?
– Уже несколько сотен. Больницы переполнены. Луцк, Ровно, Ковель – всё забито. Говорят, приедет министр культуры, он сейчас в стране за главного.
– Почему не премьер-министр или не президент?
– Они в Америке, поехали деньги просить. Но никто им не даст. Польша ни у кого ничего не просит и получает сто миллиардов в год – потому что все знают, это вернётся с прибылью. А этим никто не даст. Они всё просадят.
– Жителей Тарасова, конечно, жаль,– сказал Шоно и отодвинул пустую чашку,– они не виноваты, что склад охраняли воры.
– Я вчера была в больнице,– продолжала пани Туровска. Старуху было невозможно сбить с темы,– Здесь, рядом, на Копище. За школой, тебе Марыся покажет. Там ещё китаец копировальный ларёк держит. Шоно, как ты оотносишься к китайцам?
– Мне важет человек,– ответил Шоно,– Достойные люди бывают среди всех народов.
– Правильно. Только среди некоторых народов их больше. Так вот, человек тридцать завезли к нам. Поместили, конечно, на окраине. Чтобы глаза не мозолили. У нас много что прячут по окраинам, чтобы не мозолило. Там теперь много санитарок-украинок, из беженок. В областной больнице их тоже много. Но пациенток – нет, такого не было.
– Думаете, постадали ваши сограждане?
– Я как раз не понимаю. По-перше, зачем их сюда вывезли? По-друге, что они делают
Шоно натужно улыбнулся.
– Пани Туровска, я не занимаюсь перевозкой людей.
– Но ты знаешь, как это делается.
– Вы тоже знаете.
Пани Туровска налила ещё кофе. Её пальцы были похожи на голые древесные корни.
– Их связали верёвками и гнали через границу? Не верю. Не в их состоянии. Они бы не дошли и таких рабов никто не купит.
– Я думаю, это что-то благотворительное,– предположил Шоно,– вроде того, чем занималась святая мать Тереза.
– Просто – святая Тереза.
– Да, просто святая Тереза. Простите, плохо знаю христианство. Есть благотворительный фонд, он берётся помогать в похожих катастрофах. Когда стало ясно, что под Тарасово дело плохо – представители фонда появились в городском Совете. Они сказали, что хотят помочь и готовы пристроить какое-то количество больных. И им их отдали. Я думаю, люди из Совета даже не спросили, куда фонд их денет. Главное – подальше отсюда.
– Зачем фонд это делает?
– Возможно, ими движет милосердие. Скажите, где у вас туалет?
Уборная была тесной, как душевая кабинка и чистой, насколько это было возможно в её возрасте. Шоно осмотрел унитаз и убедился, что он тоже оплетён металлическими пластинами. Весьма разумно.
Акула не доберётся.
Когда он вернулся, пани Туровская уже наполнила его чашку.
– Сложно было добираться, Шоно?
– Я приехал через Россию. Никаких проблем.
– Я разрешаю тебе жить у меня.
– Большая честь,– Шоно кивнул,– очень большая.
– У меня есть свободная комната.
– Я думаю,– Шоно повернулся к Марине,– Надо объяснить вашей внучке, что здесь происходит.
Девушка невольно отодвинулась.
– С этим всё просто. Марыся, неси то, что ты принесла.
Марыся поднялась и отправилась в прихожую. Ноги у неё еле сгибались.
Шоно обратил внимание, что она не стала включать свет в коридоре.
Она вернулась с чехлом. Теперь, когда разговоры затихли, треск снова стал слышен. И он стал ещё громче.
– Помнишь, я рассказывала про Серебряного Волка.
– Это была сказка?
– Сказка? Я никогда не говорила, что это сказка.
Марыся начала объяснять, а бабушка слушала и старалась не морщиться.
У одноклассниц тоже были бабушки. В этом, конечно, нет ничего удивительного. И вот одной из одноклассниц, Гусак её фамилия, бабушка рассказала как-то историю, которая случилась "ещё при панах" (пани Туровская даже не поморщилась) буквально в соседней деревне, может в Чернях, а может и в Ковердяках. История была очень драматичной и правдоподобной – если не считать того, что целиком совпадала с либретто оперы Россини "Сорока-воровка". Конечно, бабушка одноклассницы никогда не бывала в опере. Но это же не делает историю правдой!