Карантин
Шрифт:
Она спросила себя: не то ли чувствовал Перри Доуси, когда убивал зараженных носителей.
— Эй, Маргарет, — позвал ее Дэн. — Ты что-то сделала с образцом?
— Да, — ответила она, не отводя взгляда от радующей душу картины: мертвого ползуна. — Я всадила туда хорошую дозу латрункулина и прикончила его.
— Причем не одного, — усмехнулся Дэн. — Ты убила их всех.
Она отступила назад и посмотрела на экран. Во всех двадцати пяти клетках была одна и та же картинка: в них ничего больше не шевелилось. Выходит, они успешно уничтожили многих ползунов, хотя несколько секунд назад в более чем половине клеток отмечалась активность. Теперь там не наблюдалось никакого движения.
— Гич, — сказала Маргарет, — проверь-ка монитор. Он что, завис у тебя, что ли?
Тот посмотрел на экран, затем переключился на компьютер. Пока он проверял, глаза Монтойи продолжали изучать двадцать пять испытательных образцов. Над каждой клеткой загоралась надпись. Надписи красного цвета указывали на отсутствие какого-либо эффекта. Зеленые означали, что ползун мертв.
Хлор убивал их, причем в гораздо более низких концентрациях, чем деконтаминационный состав, применявшийся в Маргомобиле. Фактически они мгновенно погибали от обыкновенного отбеливателя.
Это было замечательно с точки зрения стерилизации, но жертве инфекции не обещало ничего хорошего. Антибиотики, к сожалению, не оказывали никакого эффекта, и иммунная система Санчеса полностью их проигнорировала.
Снижение температуры тоже ни к чему не привело. Заморозка могла бы сработать, но носитель, естественно, не выжил бы. Нагрев до двухсот градусов по шкале Фаренгейта и выше был, естественно, смертелен для ползунов и прочих тварей, но это не могло считаться решением, потому что такие температуры убьют и носителя инфекции. Однако нагрев — еще один способ дезактивации любой области, подвергнутой воздействию спор «одуванчиков».
— Картинка передается в режиме реального времени, — доложил Гич. — Все работает, ничего не зависло.
Чтобы подчеркнуть сказанное, он сменил картинку и вывел на экран вместо двадцати пяти маленьких квадратиков один квадрат в увеличенном масштабе. На нем был отчетливо виден один из ползунов. Гич воткнул в образец тонкую иглу. На экране Маргарет увидела ее многократно увеличенное изображение. Игла была похожа на гигантское копье, вонзенное в тело ужасной гидры.
— Ух, — вздохнула Маргарет. — Похоже, мы заткнули им глотки.
— Они разбиты, — торжествующе воскликнул Дэн. — Они, наконец, увидели, какова наша Марго в праведном гневе, и выбросили белый флаг.
Внезапно в наушнике раздался взволнованный голос Кларенса.
— Марго! Мюррей нашел их спутник! Они недавно его атаковали и, судя по всему, сбили.
— О боже, — проговорила Маргарет. — Вот, значит, почему Мюррей так спешил! Когда это произошло? Две минуты назад?
— Да, точно… А откуда ты…
— Образцы… они просто выключились, — сказала Маргарет. — Даже на самом низком уровне ими кто-то управлял. А что с Санчесом? Есть какой-нибудь эффект?
— Он без сознания, — сказал Кларенс. — Нес какую-то чушь, потом язык у него начал заплетаться, и все, выключился. Слышишь? Храпит.
Маргарет не знала, что и подумать. Внезапный паралич ползунов, заснувший Санчес, и все это совпало с разрушением спутника. Неужели все кончено?
Нет. Не кончено. Она почему-то была уверена в этом.
— Дэн, сколько у нас латрункулина?
— Достаточно, если речь идет только о Санчесе, — ответил Дэн. — Если понадобится больше, то нам его доставят вертолетом.
— Сначала убедимся в его эффективности. Начнем с малой дозы препарата на полицейском. Я не хочу быть застигнутой врасплох. В любую секунду эти твари могут быть реактивированы.
— Но ведь латрункулин чертовски токсичен, — сказал Дэн. — Если мы введем его слишком много, Санчес может утратить дыхательные способности, и сердце остановится. Разве не стоит подождать, чтобы убедиться, что паразиты мертвы?
— Нет. Мы будем тщательно наблюдать за полицейским, но займемся им прямо сейчас.
— Но Маргарет, он…
— Это приказ, Дэн, — отрезала Монтойя. — Готовь чертов препарат!
Дэн смотрел на нее не дольше секунды, затем вытянулся по стойке «смирно» и выскочил из секционной.
Она задела его самолюбие? Маргарет было наплевать. У нее, наконец, появилось потенциальное оружие, и она собиралась им воспользоваться.
День девятый
Маргарет уселась за компьютер. Она почувствовала большое облегчение от того, что, наконец, сняла тесный и жаркий биозащитный костюм, который носила почти пятнадцать часов. Женщина нажала несколько клавиш, чтобы вывести на экран характеристики проб с тела Санчеса.
Что это за запах? Кто-то оставил здесь пищу? Она заглянула под стол, затем под кресло. Но потом поняла…
Запах исходил от нее.
Проклятье, ей срочно нужно принять душ! Но сейчас оставалось только беспомощно развести руками.
Она посмотрела на экран. Латрункулин действовал: количество ползунов в теле Санчеса стремительно уменьшалось. Химикат, конечно, оказывал и побочное воздействие — тут уж деваться было некуда, — но он все-таки не подвергал пациента серьезной опасности. По крайней мере, пока. Она вывела на экран сведения об одном из последних образцов. Три ползуна все еще были неподвижны, как и в тот момент, когда военные уничтожили спутник. Пока она наблюдала, один из ползунов медленно разложился на бесформенные кусочки — и все благодаря латрункулину.
Начал разлагаться второй ползун. Маргарет казалось, что она в жизни не видела ничего более приятного.
А затем…
…затем последний ползун задергался…
Она ошалело смотрела на него и не понимала, что это: сон или явь. Ползун снова дернулся… он продолжал дергаться! Потом вытянулся, словно ища, за что зацепиться. Дендрит обвился вокруг полоски мышечной ткани и потянул на себя.
Ползун снова стал ползать!
Селекторная связь гудела.
— Маргарет, ты меня слышишь? — послышался тревожный голос Дэна.