Карантин
Шрифт:
Пробую, но это трудно. Я пока не знаю как. Он может добраться до меня раньше, чем я успею спохватиться.
— Врата будут закончены приблизительно через три часа, — напомнил Огден. — Нам ни в коем случае нельзя дать себя обнаружить. Даже с учетом новых подкреплений, которые прибудут сюда из Гэйлорда, у нас слишком мало солдат для реального боя.
Она молча уставилась на него. Что он может знать? Ведь он всего лишь генерал. Здесь за все отвечает Челси! Если она сказала, что у них достаточно бойцов, значит, их достаточно.
А как насчет солдат, отправленных разобраться с ротой «Виски»?
— Всего лишь восемнадцать человек, — развел руками Огден. — А ведь им придется противостоять целой роте численностью сто двадцать солдат. Чтобы сделать это подразделение небоеспособным, они должны нанести ему непоправимый урон.
Что ж, если у вас всего восемнадцать солдат, тогда…
Снаружи раздался голос, который заставил девочку замолчать на полуслове.
Странно, это был голос мамы. Но какой-то другой…
— Челси! Можно ли мне поговорить с тобой? Пожалуйста!
Мама говорила вслух, а не мысленно. Значит, она была чем-то смущена и расстроена.
Челси вздохнула. Ей придется встать и выйти наружу. Девочка подняла Пушистика и усадила на кушетку.
— Оставайся здесь и не шали!
Ей не нужно было громко разговаривать с Пушистиком, но она делала это ради забавы. Именно так разговаривают со щенками — тогда они понимают, что их любят и о них заботятся.
Идемте со мной, генерал.
Челси вышла из боковой двери «Виннебаго» на холодный зимний воздух. Огден последовал за нею. Они оба посмотрели на маму.
Женщина выглядела грустной.
— Привет, мама.
— Челси, милая, — пожаловалась мама. — Со мной что-то происходит. Мне плохо. Что это, дочь?
Девочка покачала головой.
— Не беспокойся. Все хорошо.
Мама заплакала. Ну, совсем как ребенок!
— Но… ты только взгляни на меня, — сказала она. — Мне больно. И я больше не такая хорошенькая, как раньше…
— Через боль ты становишься ближе к Богу. Как ты не понимаешь? Разве ты не хочешь быть еще ближе ко мне?
Мама кивнула.
— Конечно, но, дитя мое, ты только посмотри на свою маму. Хотя бы секундочку! Если так продолжится, то…
— Ты будешь служить Богу, — сказала Челси. — Увидишь, это так приятно. Ну, а теперь прощай. Пока.
Мама медленно повернулась и ушла.
Челси повернулась и смерила взглядом генерала Огдена.
— Вы ничего не понимаете, — сказала она. — Вы всего лишь генерал. Я ваш начальник. И я хочу, чтобы вы покончили с букой. Я хочу этого!
— Но, Челси… большинство наших людей уже в пути. Они едут к нам.
Тогда возьмите несколько человек из тех восемнадцати, которых вы оставили на базе, и отправьте убить злого буку. И пусть спасут моих личинок — у нас больше нет возможности их выращивать.
— Но… тогда там останется всего девять-десять человек. Этого слишком мало.
Вы думаете, что вы такой умный и смышленый. Бек Бекетт тоже так думал. Если не будете слушаться, я сделаю вас таким же, как мама. Так и знайте!
Лицо Огдена побледнело. Он открыл рот, чтобы ответить, потом снова закрыл. Генерал посмотрел маме вслед. Она не успела еще отойти далеко и все время плакала. Он опять повернулся к Челси.
— Передай, чтобы Дастин Клаймер разбил взвод на два подразделения, — попросил он. — Пусть нападут на Доуси. Капрал Коуп может продолжать свой путь в Детройт, как предусмотрено планом.
Челси закрыла глаза, затем мысленно связалась с Коупом и Клаймером. Теперь это стало намного проще и быстрее.
Готово. А теперь пойдите и проверьте, чтобы остальные ваши солдаты были готовы к выполнению чрезвычайного плана.
Она повернулась и вновь забралась в теплую машину. Мамин плач и причитания стали громче, но Челси плотно закрыла за собой дверцу.
Маленькие ублюдки сопротивлялись.
На ней снова был чертов биозащитный костюм, и они с доктором Дэном вновь стояли возле герметичной капсулы. За стеклянной дверью находился Кларенс. Если бы Санчес освободился от манжет, Отто не удалось бы применить оружие. Кларенса это раздражало, но Маргарет было наплевать.
Латрункулин действовал, сомнений не было, но тело полицейского больше не представляло собой место массовой расправы над ползунами, как раньше. Некоторые из них оказались устойчивыми к препарату, они расщеплялись на части, делились. Это был не изящный процесс митоза: маленькие ублюдки просто делились на две части, и каждая из них хваталась за свободные мышечные пряди, оторвавшиеся от мертвых ползунов. Под микроскопом это походило на кучу крошечных змей, переплетающихся, сливающихся друг с другом в коллективный организм.
Ей стало не по себе: если ползуны выработали стойкость к латрункулину, выходит, у нее нет никакого средства, которое могло бы сохранить Санчесу жизнь. Если так, то единственный способ остановить заразу — просто убить организм хозяина.
— Он слабеет, — сказал Дэн. — Дыхание учащается, пульс становится немного прерывистым.
Маргарет удвоила дозировку, и это помогло, но ползуны погибли не все, и оставшиеся продолжали свой путь к головному мозгу.
А сколько уже туда добралось?