Каратель
Шрифт:
— Вечером доложу о результате работы…
— Надо раскрыть, майор…
— Я не могу вам этого обещать.
— Хорошо. — по лицу партийного лидера начальник РОВД понял, что все совсем не хорошо: — Что будете сейчас делать?
— Всех несовершеннолетних доставляю в отдел, там начинаю их отрабатывать на причастность к преступлению.
— Правильно, всех увозите, глядишь и толпа успокоится. В любом случае, до вашего доклада мне вечером, никого из задержанных из РОВД не выпускайте. Договорились?
— так и сделаю, товарищ Первый.
Секретарь райкома
— Товарищи, расходитесь, пожалуйста, не мешайте работать правоохранительным органам. Сейчас всех учащихся доставим в милицию, и думаю, что к вечеру мы будем знать имена виновных. Расходитесь пожалуйста. У вас есть представители, они могут вечером подъехать в здание райкома и вместе со мной заслушать начальника милиции. Расходитесь, товарищи, не нагнетайте атмосферу, обычный бытовой конфликт, разберемся…
Хозяин района захлопнул рот, надеясь, что уже набившая оскомину за последние два года, но автоматически выскочившее изо рта объяснение любому преступлению, совершаемому на территории района, возможно, не была услышана людьми, но нет…
«Бытовой конфликт» двух пожилых людей, один из которых сейчас лежал на прозекторском столе в местной больнице, а вторая, поступившая в приемный покой почти с нулевым артериальным давлением, и сейчас ее душа болталась между небом и землей…эти слова подействовали, как красная тряпка на толпу. Люди, готовые уже расходиться, недовольно зашумели и остались на месте.
— Товарищи — секретарь делала отчаянные попытки спасти ситуацию, перекричать толпу: — Расходитесь, товарищи, я вам обещаю, милиция раскроет это преступление, найдет и задержит преступников.
— А что их искать, начальник? — заорал расхристанный мужик из задних рядов: — Вон они, суки, из окон глядят. Вы сейчас опять их по аулам, сук, спрячете, уроды гребаные…
В подтверждение слов мужика, с открытого окна третьего этажа, под истерическое ржание малолетних придурков, вылетел какой-то полузасохший фикус в сереньком горшке и с громким хрустом впечатался в асфальт, чуть не долетев до первого ряда собравшихся людей. Тонкий пластик горшка и комки ссохшийся, забывшей о поливе, земли, как осколки снаряда разлетелись в стороны, большей частью в протестующих.
— Ай, глаза! — раздался звонкий детский визг, наверное, какая-то любопытная девочка, протиснувшаяся вперед, получила грунтом в лицо. Это было последняя капля, толпа рванула вперед, мы рванули наперерез яростной массе. Бить нас не стали, вероятно, за несколько дней пребывания здесь смогли заработать какую-то репутацию, но выслушать пришло многое.
— Вы за сколько им продались?! — брызгала слюнями мне в лицо крупная женщина, когда я, широко раскинув руки в стороны, и загребая в свои объятия, ее, ее подругу и какого-то шустрого деда, пытался оттеснить их еще на шаг от крыльца: — Мы вас ждали, как людей, а вы такие же сволочи!
Первый секретарь, под шумок, быстро сел в свою «волгу» и отбыл. Воспользовавшись, что мы смогли оттолкать людей на пару метров от крыльца общежития, к нему стала сдавать задом милицейская «таблетка»,
— Ну и что? Довольны? Дали их вывести, а теперь их спрячут в тайге и скажут, что Симка своего мужика сама ножом пырнула, а потом, от угрызения совести, себе горло перепилила— заблажил кто-то из задних рядов, старательно прячась за спины плотно сгрудившихся людей.
— Правильно говоришь! Всегда так было! — провокатора поддержал десяток голосов. В это время из здания вышел, со своим чемоданом, эксперт криминалист, и я побежал к нему:
— Ну что, брат, что-нибудь изъяли?
Эксперт посмотрел на меня как то странно, а потом, вытянувшись по стойке смирно, начал докладывать:
— Докладываю. С места происшествия изъято на светлую дактопленку двенадцать следов отпечатков пальцев и ладоней, пригодных для идентификации, а также смывы вещества бурого цвета на коврике водителя. Исполняющий обязанности начальника ЭКО Улуского РОВД майор милиции Боргояков доклад закончил.
— Извините, товарищ майор, не хотел вам нахамить, но вы лет на двадцать пять выглядите…
— Да, ладно, проехали.
— А с руля ничего не изъяли?
— Нет, на руле оплетка, так не получилось.
— Понятно…
— А ты сержант на меня глазенками не сверкай. Мне местные разборки вообще до одного места. Я здесь в командировке, на полгода, майора дали, вот я и поехал. А так я из соседней республики. А на руле действительно оплетка из провода. Иди сам посмотри. А с такой оплетки ничего толкового снять не получается.
— Да я ничего и не подумал. Еще раз извините.
А тем временем собравшихся на площади людей кто-то старательно подогревал. Переходя в темной массе скучившихся тел, несколько голосов кричали, что надо сжечь рассадник малолетних преступников, а какие-то малолетки, которые рады любому скандалу, резво побежали куда-то, во дворы, не удивлюсь, если за бензином.
И тут, как-то, очень некстати, из здания вышли следователь прокуратуры с кожаным портфелем под мышкой. Услышав крики людей, мужчина в синем мундире важно повернулся к толпе и громко крикнул:
— Органы прокуратуры республики будут расценивать поджоги зданий как массовые беспорядке с привлечением всех причастных к уголовной ответственности!
— А то, что нас режут каждый день, это конечно, массовый порядок. Да, прокуратура?!
Юрист третьего класса или второго, хрен его знает, никогда не разбирался в их петлицах, посчитав вступать в перепалку ниже своего достоинства, шустро пошел в сторону стоящей поодаль служебной машине. Из толпы вылетел комок земли, к счастью не попавший в обтянутую синим сукном спину, и тот же глумливый голос заорал: