Каратель
Шрифт:
— Нет, сэр, я из Мэна. Саут Робинстоун, может, слышали?
— А, ну ладно. Почему-то казалось, что ты с Мид-Вест… Посмотри, как они носятся, ищут, где бы схватить крошку.
— А… А мы, сэр? Как греки?
— Нет, сынок, бери выше. Греками в этом примере работают немного другие парни. Те, которые так любят, хе-хе!… - прополоснуть иногда свой конец во рту у практикантки… Мы — немного другое, вроде…
— Хозяина всей ярмарки? — осмелился перебить Директора бывший курсант.
— Да скорее уж, всех ярмарок.
— Всех?!
— Ну, не совсем всех… пока. Но большинства. Подавляющего большинства, Марк. Вместе с землей, на которой они останавливаются, с городишками, меж которыми кочуют, со зрителями, греками, практикантками — и со всеми
Потом, после работы по всей Европе, Марк сделал для себя еще несколько выводов: убедился, что игра на Правильной Стороне абсолютно безопасна; мало того, ничего надежнее Службы Марк не знал. Когда вокруг полная задница и кажется, что сфинктер вот-вот с грохотом сомкнётся над твоей пропащей головушкой, откуда-то сверху появляется надменно отодвигающая жопу рука, и тебя выдергивают буквально из глотки самого дьявола, и через какой-нибудь час ты докладываешь о достигнутых успехах в кондиционированном модуле, отмытый и при галстуке.
Однако взамен Служба требует тебя всего — ей неинтересны люди, воображающие, что могут не служить ей, а лишь приходить на службу и делать, что им поручают — пусть даже безупречно. Таким нечего делать среди Нас, и если неискренний человек все же оказывается зачем-то Ей нужен, то удел такого — подметать или разносить кофе; на всех уровнях. К Настоящим Делам такого не подпустят никогда, неискренний обречен надувать щеки, для создания прикрытия Настоящим Делам борясь с очередным Панчем на одной из многочисленных рук собственной организации. На этом держится все — неискренним не положено и догадываться о том, ради чего, собственно, существует Служба, даже если снаружи они выглядят немалыми шишками. Если ты хочешь быть на Службе, и быть Ей своим — будь верен до последней мелочи, и только убедившись в твоей искренности, Власть даст тебе высшее благо на земле — абсолютный иммунитет от Всего На Свете.
Переходя из военно-морской разведки в Министерство энергетики, оттуда в РУМО, из РУМО в еще секретный тогда русский отдел АНБ и возвращаясь обратно во флотскую разведку, Райерсон всегда понимал: на самом деле ничего, кроме офисов, не меняется, он остается принадлежать самой главной Силе на планете. Даже здесь, в самом сердце бескрайней снежной пустыни, он чувствовал себя в полной безопасности.
Службе ничего не стоит спасти абсолютно любую работающую на Нее задницу, но спасает Она толькосвоих. Поэтому высокая вероятность случившегося ядерного обмена отнюдь не пугала Райерсона, ему в свое время объяснили, что при всей кажущейся кошмарности такого случая, ничего по-настоящему существенного не изменится, расклад останется прежним. Да, стадо всегда будет стадом, а сила — силой. Да, ради блага большой части стада сгорит малая, но это никакая не «трагедия», это просто цена вопроса. Конечно, хорошо бы обойтись без таких жестких мер; но уж если так случилось, свои должны понимать: значит, именно такое решение приняли коллеги с более высокими уровнями допуска. Мир, знаете ли, управляем. Если что-то происходит, значит, это решено Службой, а с Ее решениями не спорят, дело каждого — продолжать эффективно выполнять свой долг перед Ней.
С эффективностью у майора Райерсона никогда не случалось проблем, и теперь все, как обычно, было наготове. С возникновением угрозы, начиная с уровня «yellow», объект Wonderland подлежал полной санации, и эта санация будет проведена. Быстро и качественно. Нет связи? Так бывает сплошь и рядом, вспомнить ту же Приштину, тот же Мосул. Зато есть инструкции и голова на плечах. Надо быть полным идиотом, чтоб оставить возможному врагу ТАКУЮ информацию, а ведь тревога явно тянет даже не на желтую, а на «orange». В любом случае, что теряет Служба, если тревога ложная? Сотню миллионов этих новых, как их — глобо? Копейки, пыль под ногами.
Затормозив у поста охраны первого кольца, Райерсон опустил стекло, впустив в теплый салон порцию морозного лесного воздуха, и покорно подставил лоб под сканер выскочившего из блокпоста морпеха. Прокатав метку, морпех нервно отдал честь и отступил, щелкнув брелком шлагбаума… Однако дисциплина у Грина на высоте, — отметил Райерсон. — Смотрика, у парня на языке так и крутится вопрос, правду ли болтают, что «home, sweet home» разбомбили косорылые, а он-таки сдерживается… Не волнуйся, парень. Скоро тебя перестанет волновать что бы то ни было…
Райерсон завел двигатель, но проезжать не спешил:
— Эй, сынок! А дай-ка мне сюда начкара!
Из поста вышел здоровенный малый с отлежанным лицом, лениво попытался что-то доложить, но Райерсон перебил:
— Капрал, уровень угрозы желтый. Ты помнишь, парень, кем я являюсь для тебя в таком случае?
— Да, сэр. Мамочкой и папочкой, — посерьезнев, армейский все равно обозначал отношение войск к спецслужбам.
…Даже хорошо, — не заметил дерзости Райерсон. — Парень, похоже, твердый; значит, выполнит все как надо…
— Отлично, капрал. Через двадцать минут, так, что это у нас будет… ага, 7.10 AM, я проезжаю назад. И вижу весь личный состав построенным на инструктаж вот здесь. Будет доведена важная информация. Ты понял меня, капрал?
— Я снимаю всех людей с периметра и сгоняю их сюда к 7.10 текущего утра. Я правильно понял ваш приказ, сэр?
— Да, парень, все верно. Или у тебя есть вопросы?
— Никак нет, сэр.
— Отлично. Успеешь?
— Да, сэр, — угрюмо буркнул здоровяк, глядя на Райерсона с тщательно скрываемым подозрением.
Райерсон газанул и понесся меж расступающихся заснеженных сосен, наблюдая одним глазом в зеркало за оставшимся у блока капралом. Тот постоял, поскреб в затылке… Н-да, парень явно чует близкие неприятности… Ага, все… Потормозив, капрал принял решение и решительно направился в блокпост выполнять поставленную задачу… Ничего, дружок. Скоро твои неприятности останутсяв прошлом…
Без задержек миновав второй пост, где сидели уже свои люди, «юкон» Райерсона, попетляв между утонувшими в снегу заводскими корпусами, подкатил к серой бетонной громаде цеха, увенчанного циклопической трубой, вершина которой терялась во тьме наверху. Миновав навес со снегоходами охраны, «юкон» на первой преодолел наметенные за ночь заструги и встал под камеры у огромных ворот.
То, что скрывалось в этом обледенелом цеху с зияющими провалами редких окон, и было главной заботой майора Райерсона. Именно Вундерленд являлся главным его подопечным, хотя вся база считала хмурого аэнбэшника обычным начальником над стукачами, день-деньской слоняющимся по базе в поисках мелких пакостей, а вечером тихо напивающимся в солдатском баре, тем более что на объекте Райерсон появлялся нечасто; он лишь следил за сохранением надлежащего информационного режима. Удалял излишне любопытных, согласовывал замены, когда признаки совпадали, передавал информацию о возможных кротах по команде — такие куда-то исчезали, и ими занимались где-то в другом месте. Вербовал людей и руководил агентурой, запускал информацию и отслеживал каналы распространения, запрашивал и получал досье, вел дела и рисовал схемы — обычная контрразведывательная рутина. Делал он это успешно, информационная ситуация во втором кругу объекта полностью устраивала руководство, и проект Wonderland развивался как по маслу.