Каратель
Шрифт:
На этом блоке еще никто не знал о небольших поправках, внесенных Синцзянской группировкой стратегических ракетных сил НОАК в судьбу всех живых существ планеты. Они были мертвы, все до одного, но еще не знали об этом.
Рыжий, с оплавленными по правой стороне молдингами джип не притормаживая пролетел поворот к Базе и ходко ушел в сторону выезда в бывший Город. Райерсон торопился, чувствуя, что машина прет на последнем издыхании — сейчас может случиться все. Разорвется насухо выпаренный вспышкой патрубок, лопнет на выстрел колесо, или где-нибудь осыплется потрескавшаяся изоляция, коротнув проводку, несмотря на то что «юкон» остался в тени и с одного, оставшегося черным бока не пострадал вообще, ждать нужно было всего что
В салоне немилосердно воняло жженым, но Райерсон не замечал. Его сознание съежилось до точки, упрямо отодвигающейся от раздувающего голову понимания: Служба меня слила. Такого быть не могло, но именно так и было: Служба поставила майоpa Марка Райерсона на одну доску с обычным агентом. Даже хуже — с расходниками типа взрывателя или куска изоленты. Да чего уж там, Служба не увидела разницы между ним, искренне служащим Ей всю жизнь, и… мартышкой.
Все понимая, Райерсон не мог сказать себе — да, так оно и есть, и строить свои дальнейшие действия с учетом этой поправки. Но все-таки ехал к блокпосту — тело, приняв изменения обстановки как данность, уже приняло все необходимые решения и крутило руль, не слишком-то заморачиваясь охающим и причитающим сознанием.
То, что он уцелел, было невероятным везением, но сознание все равно не хотело принимать очевидного: Служба дважды передусмотрела его ликвидацию — на заводе и на взорванных блокпостах. Однако просто уцелеть Райерсону было мало. «Просто уцелеть» означало жить мышью, что для Человека Власти немногим отличается от смерти.
Выходов из сложившейся ситуации было два. Точнее, один, но сознание в упор не желало мириться с фактом, что майора М. Е. Райерсона для Службы больше нет — СУБД [91] поставила напротив его личного номера отметку «Истрачено в рамках выполнения программы Wonderland», и если обнаружится, что факты нагло противоречат одобренной картине, то специально обученные люди быстро и эффективно приведут забывшую свое место реальность в надлежащее соответствие.
91
СУБД — система управления базами данных.
Весь мир сжался для бывшего отныне солдата Службы к этой коллизии — ничего важнее Службы и отношений с ней для Райерсона не существовало. Непрерывно крутясь вокруг Вопроса Вопросов, сознание напрочь игнорировало весь остальной мир, кажущийся ему каким-то ненужным, бледным и немощным наваждением. Видя, что хозяин упорно отказывается уделять должное внимание куда более важному вопросу — сохранению собственной задницы, Тело приняло полноту власти в собственные руки.
Ум тела здорово отличается от болтливого и самоуверенного слепца в голове человека, играющего в «чет и нечет» важными вопросами и частенько загоняющего своего хозяина в очень невеселые положения.
Ум тела знает все — но молчит, вступая в игру лишь тогда, когда телу грозит серьезный ущерб. И то — если удается отогнать от рычагов дерганое суетливое нечто, которому почему-то так доверяет хозяин. Если это удается, то тело играючи решает практически любые вопросы — не срывает даже идеально выставленные растяжки, вовремя замечает липкий холодок, которым обдает через оптику жадный взгляд снайпера, бросает себя в обход трещины в воздухе, которую уже наметил начавшийся ножевой удар. Случается ему решать и вопросы посложнее.
Бегло пролистав базу с данными памяти, ум тела майора Райерсона поморщился — траекторий, ведущих к более-менее позитивным результатам, негусто. К тому же путей, не прерывающихся участками неопределенности, нет вообще. Плохо. Особенно плохо, что точки ближайшего ветвления алгоритма везде очень близко к точке старта, и если выбрать не ту дорожку, смерть последует в текущие сутки.
Но тело не умеет паниковать, и потому, выбрав один
92
Ввиду наличия множества форматов координатной сетки объект можно считать артиллерийской целью только и исключительно в случае наличия точных его координат. Вопреки расхожему заблуждению по данным, получаемым от спутников и БПЛА, офицер, управляющий артиллерийской или ракетной батареей, цель не поразит — для гарантированного поражения цели за приемлемое время и со сколько-нибудь вменяемым расходом боеприпасов нужны точные координаты именно в той топографической системе, под которую затачивали систему управления стрельбой. Конвертация же из системы в систему смысла не имеет из-за неприемлемых для военных задач погрешностей. Ввиду вышеизложенного, садящееся на контроль района артсоединение обеспечивает топоразведку и топопривязку наиболее вероятных районов обстрела — без этих данных можно стрелять только «по стволу» и корректировать отклонения визуально. Справедливости ради надо отметить — есть, конечно, и артнаводчики-камикадзе, и управляемые снаряды с ЛГСН по нескольку тысяч долларов, но сие относится и еще долгое время будет относиться к разряду экзотики.
Получалось, что множество закладок для обеспечения артразведки остались неиспользованными. Да, часть из них неизбежно обнаружена местными, но все обнаружить невозможно — обратный склон хребта, где аэромобильные группы закопали контейнеры, у местных особой популярностью не пользовался. Для тела это был единственный шанс уцелеть, и тело, не обращая внимания на возню в голове, решительно ломанулось на блокпост за снегоходом — даже на совершенно исправном «юконе» близко к хребту не подобраться.
— О, глянь, кого несет. Слышь, Агим, давай-ка уже Обраиловича подымай. Начальство едет, кажись.
— Кто? Ибра, что ли?
— Не, этот аэнбэшный хмырь с базы…
— Че этот урод тут забыл… — буркнул албанец, шустро сбросив ноги со стола и толкая дверь кубрика.
Из прогретой печью тьмы, храпящей на разные голоса, крепко шибануло горячим металлом, потом, пердежом и едва заметным на этом фоне перегаром.
— Туртко! Э, Туртко, вставай! Там этот щас сюда подъедет, стукачиный Папа!
В темноте заворочалось и зевнуло что-то большое.
— Че там, Агим, сколько уже… Оба, а че, свет вырубили?
— Ну, нет света. Время полвосьмого доходит.
— А связь? Связь восстановилась?
— Не.
— Когда последний раз пробовали?
— Полчаса как, не больше, — привычно соврал албанец.
Из темноты снова раздался протяжный зевок, в кубрике тревожно застонала койка и скрипнули липучки сапог.
— Ебаная жис-сь… — снова потянулся старший блока и вышел в караулку, хватая воздух обеими ноздрями. — Че, опять дурь курили? Дмитар, бля, предупреждал же. Ща схожу поссу, и не обижайтесь — по репе обоим. Бля, хоть говори им, хоть не говори…
— Надо было окно открыть, — без особого энтузиазма заметил хорват, когда его сердитый земляк скрылся в сортире.
— Да насрать. Щас этот зайдет, и ни хуя он не будет руками махать. О, встал.
На стоянке действительно скрипнул снег под обожженными колесами «юкона». По наружной двери несколько раз грохнуло — прибывший Папа сбивал снег. Едва она распахнулась, впуская мороз и вечно набыченного аэнбэшника, как в караулку по лестнице торопливо ссыпались сразу все три бойца рабочей смены, протягивая вывалившемуся из сортира старшему бинокль: