Караул под «ёлочкой»
Шрифт:
– Ну, в целом это зависит от настроения и подходящей компании. Хотя до признанных специалистов алкогольного дела мне, откровенно говоря, очень далеко.
– Неужели вас это огорчает?
– Наоборот. Это предмет моей гордости. Особенно в свете разразившейся в стране антиалкогольной кампании, - с легкой язвинкой заметил Макарьев.
Девушка-официантка принесла заказ. Антон аккуратно наполнил бокалы шампанским:
– За что будем пить?
– Давайте за что-нибудь оригинальное, - весело предложила Ульяна.
– Например, за разоблачение всех шпионов.
– За своевременное разоблачение всех шпионов, -хохотнув, поправил Макарьев.
– Прекрасный тост!
Бокалы Антона и Ульяны с коротким мелодичным перезвоном встретились над столом.
– Кстати, Уля, с чего это вы взяли, что меня интересуют шпионы?
– спросил Антон, когда они выпили и принялись за мороженое.
– Вовсе не нужно быть Шерлоком Холмсом или хотя бы доктором Ватсоном, чтобы прийти к такому выводу, Антон, - улыбка снова коснулась розовых губ Ульяны.
– Я просто сопоставила некоторые известные мне факты. Во-первых, меня вызывали для беседы в особый отдел...
– Да? И что же интересовало наших чекистов, если не секрет?
– События позапрошлой ночи, что же еще? В частности, их интересовало, звонил ли со смотровой площадки майор Бехтерев некому лейтенанту Макарьеву. А если звонил, то о чем говорил. Поэтому, когда вы, Антон, сегодня днем явились к нам на командный пункт, я и подумала, что вас, наверное, будут интересовать те же вопросы. Так ведь?
– Поймите меня правильно, Уля, - Макарьев задумчиво потер пальцами лоб.
– Во всей этой истории с диверсантами и смертью майора Бехтерева очень много неясного. А я, как на грех, оказался в самом центре событий.
– И поэтому вы решили заняться самостоятельным расследованием, закончила за него Ульяна.
– Может быть я не права, но мне кажется, что вы каким-то образом связываете смерть Бехтерева с диверсантами.
– Я действительно связываю эти два события, -согласился Антон. Ульяна все больше нравилась ему, и он решил говорить с девушкой откровенно.
– Майор Бехтерев звонит мне по телефону, приказывает осмотреть периметр ограждения и фактически наводит нас на диверсантов. А примерно через пару часов после своего звонка кончает жизнь самоубийством. Разве это не странно? Уля, мне очень нужно знать, кому еще звонил Бехтерев в ту ночь?
– Я отвечу вам то же, что ответила и особистам, -Ульяна чуть пригубила бокал с шампанским.
– Майор Бехтерев в тот вечер вообще не подходил к телефону. А подполковник Глуховцев говорил по телефону только один раз - с дежурным по части. Но это уже было после того, как в степи началась стрельба...
– То есть после того, как мы обнаружили диверсантов, - Антон задумался.
– Уля, а что делали в это время Бехтерев и Глуховцев?
– Стрельбу и взрыв мы на смотровой площадке услышали сразу... Глуховцев забеспокоился: мол, что за чертовщина? А Бехтерев только пожал плечами и предположил, что это чья-то учебная тревога. Роты охраны, например. Глуховцев сказал, что головы кое-кому нужно оторвать за учебную тревогу перед самим стартом. Нашли, мол, время и место. Он подошел к телефону, а тут как раз и позвонил дежурный по части.
– Так, а что было потом? Когда Глуховцев поговорил по телефону?
– А потом Глуховцев подозвал майора Бехтерева и они оба уехали...
– Одну минутку, Уля, - Антон отодвинул в сторону вазочку с остатками мороженого.
– А как долго Глуховцев и Бехтерев находились у вас на смотровой площадке?
– Ну, как минимум часа полтора. Стояли около ограждения, курили и о чем-то негромко беседовали.
– И никуда не уходили?
– И никуда не уходили, - эхом отозвалась девушка.
– Так полтора час и простояли...
– Полтора часа... А ведь этот факт меняет все дело, Уля!
– Макарьев ударил себя кулаком по колену.
– Настолько меняет, что я даже рискну предложить вам сейчас поднять наши бокалы за удачу, которая - во всяком случае, пока, - к нам все еще благосклонна!
Антон разлил шампанское, и они неторопливо выпили. Ульяна поставила на стол бокал и пытливо взглянула в лицо Макарьева:
– Антон, теперь объясните мне, что меняет в раскладе вашего расследования время пребывания Глуховцева и Бехтерева на смотровой площадке?
– Честно говоря, я даже не знаю, имею ли я право...
– Макарьев осекся.
– Договаривайте, договаривайте, - щеки Ульяны чуть порозовели. Она подняла бокал с шампанским и чуть улыбнулась иронически над золотистой кромкой тонкого стеклянного фужера. Свет заходящего солнца волшебно дробился в стекле на мелкие блики, искорками отражаясь в небесно-голубых глазах девушки.
– Вы сомневаетесь, стоит ли посвящать в ваши страшные государственные и военные тайны какую-то сопливую девчонку-телефонистку? Так ведь, Антон?
– Гм, ну...
– Макарьев почувствовал, что краснеет.
– Конечно, я подумал не в таких резких выражениях, но в целом вы правильно угадали, Уля... По-видимому, у диверсантов из Афгана на нашей площадке действительно имеется сообщник...
– Очень интересно, - Ульяна доела мороженое и аккуратно промокнула салфеткой губы.
– Продолжайте. Я с детства обожаю читать детективы.
Голос ее звучал по-прежнему весело и совершенно безмятежно.
– Уля, вы не понимаете, - Антона слегка покоробил слишком легковесный тон Ульяны.
– Все это очень серьезно. И, наверное, очень опасно.
– У каждого Шерлока Холмса должен быть свой доктор Ватсон, - пропустив мимо ушей последнюю реплику Макарьева, без тени насмешки на лице произнесла Ульяна.
– Антон, вы никогда не замечали, что в любом детективе расследование ведут обычно двое или даже трое людей? Вспомните, знатоков. Вспомните Жеглова с Шараповым, наконец.
– Вы правы, - вынужден был согласиться Макарьев.
– Но... Мы с вами не персонажи детективного романа. Вражеский агент на нашей площадке - это реальная опасность.