Караул под «ёлочкой»
Шрифт:
– То есть как это?
– растерянно заморгал ресницами Моуманд.
– Если движок сейчас включится, мы с тобой приземлимся в полусотне километров от расчетного места посадки, - с готовностью пояснил Лахов.
– Сам понимаешь, нас там никто ждать не будет. И чем дольше длится сейчас задержка, тем дальше мы уходим от района, где нас должны встречать спасательные службы.
– «Протон», я - «Невель», - позвал голос с Земли.
– Команда на включение двигателя прошла. Доложите о срабатывании систем.
– «Невель», двигатель не включился, - произнес Лахов в микрофон. Голос его по-прежнему звучал спокойно.
– Повторяю, двигатель на торможение корабля не включился.
Пауза длилась почти минуту. Наконец, оператор из телеметрического центра опять вышел на связь:
– «Протон», мы анализируем телеметрию. Прошу вас до входа в зону прямой связи с Центром управления полетами ничего не предпринимать.
– Понял, «Невель». До начала сеанса прямой связи ничего...
– Лахов не успел договорить. Кресло мягко, но ощутимо ткнуло его в спину. Подлокотники и стенки спускаемого аппарата вздрогнули и завибрировали в лихорадочном ритме. Двигатель корабля, наконец, включился на торможение.
– Ах, ты твою мать!
– Лахов ругнулся и бросил на часы быстрый взгляд.
– Черт побери, только этого нам еще и не хватало!
Он протянул руку и с силой вдавил в пульт тумблер отсечки двигателя. Через секунду за спинками их кресел что-то глухо хлопнуло, вибрация прекратилась и снова наступила тишина.
– Володя, ты выключил двигатель?
– в голосе Абдул звучали недоумение и страх.
– Но зачем?
– Задержка была уже свыше семи минут, - Лахов повел подбородком в сторону циферблата часов на пульте.
– Ты хочешь приземлиться где-нибудь в Западном Китае?
– Нет, в Китай я не хочу, - Моуманд отрицательно покачал головой.
– И что мы теперь будем делать?
– Прежде всего, доложим о наших проблемах в Центр управления полетом. А уже потом - посмотрим по обстоятельствам.
Афганский космонавт, успокоившись, прикрыл лаза и принялся перебирать деревянные шарики четок.
В зону радиовидимости из подмосковного Центра «Союз» вошел минут через пятнадцать.
– «Протон», на связь! Володя, как меня слышишь?
– Лахов узнал встревоженный голос Валерия Рюминова. С Валерием он почти десять лет назад полгода работал в космосе на станции «Салют». Сейчас Рюминов был руководителем их полета.
– Что там у тебя стряслось?
– Валера, задержка включения двигателя была больше семи минут, - Лахов старался говорить спокойно и уверенно. «Паникеров, наверное, сейчас и без меня хватает, - решил он.
– Хотя бы в том же Центре управления».
– Перелет места посадки был больше восьмисот километров. Мы бы сели вместо Аркалыка где-то в Китае. Поэтому я выключил движок примерно на шестой секунде работы.
– Ясно, Володя, - отозвался Рюминов.
– Попробуем повторить посадку на следующем витке. Вы с Абдулом пока отдохните, а мы займемся анализом ситуации.
«Легко сказать - отдохните, - Лахов сложил руки на коленях.
– А если всякая чертовщина так и лезет в голову?»
– Что будем делать, командир?
– напомнил о себе Абдул.
– Ждать, - довольно резко отрезал Лахов.
– И отдыхать. Можешь немного поспать. Или в иллюминатор посмотреть.
– Я лучше подремлю, - сказал Моуманд и зевнул.
– Совершенно не выспался сегодня...
«Хорошо, хоть Абдул не паникует, - Лахов осторожно скосил глаза в сторону напарника.
– А может просто еще не понимает всю сложность ситуации, в которую мы вляпались?»
Ничего хорошего в отказе двигательной установки, разумеется, не было. Даже при постоянном пассивном торможении в разреженных слоях атмосферы, без включения двигателей «Союз» в ближайшие десять -двенадцать суток не сможет вернуться на Землю. А запасы системы жизнеобеспечения - воздух, вода, пища, -рассчитаны только на трехсуточный полет.
...На следующем витке, примерно через полтора часа, программу автоматической посадки запустили снова. Двигатель где-то глубоко под днищем спускаемого аппарата опять глухо чихнул, проработал около трех секунд и самопроизвольно выключился.
– Попробуем включить вручную, - Лахов подмигнул напряженно сжавшемуся в кресле Абдулу, протянул руку к пульту управления и щелкнул тумблером включения двигательной установки.
– Хрен с ней, с автоматикой!
– Хрен с ней!
– поспешно согласился Моуманд. Лахов отметил про себя, что лицо его было непривычно бледным. Наверное, афганец уже осознал всю серьезность происшедшей аварии.
– Я тоже никогда полностью не доверяю автоматике, Володя!
Почти незаметная вибрация стенок корабля сообщила о включении тормозного двигателя.
– Работает!
– облегченно выдохнул Абдул и принялся считать.
– Один, два, три, четыре, пять, шесть...
Снова глухой хлопок где-то за спиной. И тишина.
– Вот такая чертовщина получается, дружище, -бесцветным голосом констатировал Лахов и выглянул в боковой иллюминатор. Земной шар поворачивался и уплывал из-под корабля куда-то в бок. Это означало, что «Союз» потерял ориентацию.
– «Протоны», Центр управления на связи, -взволнованный голос оператора прорвался сквозь эфир.
– Доложите, как включился двигатель.
– Включился вовремя, но работал всего три секунды, - ответил в микрофон Лахов.
– После ручного включения двигатель работал еще около шести секунд и снова выключился. Кроме того, визуально наблюдаю потерю стабилизации корабля.
– Володя, - в наушниках снова зазвучал голос Рюминова, - следующую попытку посадить корабль будем делать завтра. На сегодня - отбой.
– Понял, Валера, переходим в дежурный режим, -Лахов отключил микрофон и повернулся к Моуманду.
– Придется нам с тобой, дружище Абдул, вспомнить забытое детское искусство писать в собственные штаны.