Караван чудес (Узбекские народные сказки)
Шрифт:
— Эй, черная кость!— крикнул бай.— Почему ворота не открываешь, не видишь, кто приехал?
— Как не видеть,— отвечает Алдар.— Да только ворот теперь не открыть и через десять лет.
— Что ты болтаешь, дурак? Почему нельзя ворота открыть?
— Да вы же приказали их наглухо закрыть, чтобы никто не прошел. Вот я позади ворот новую стенку из кирпича и сложил.
Никуда не денешься — пришлось баю смолчать.
Вошел бай Саттарбай во двор через калитку и ахнул — земля вся была полита льняным маслом. Сколько было у бая в кладовой
— Вай, какой убыток!—закричал бай.— Только сумасшедший мог погубить столько добра.
— Я исполнил только ваше поручение, господин бай. Вы же приказали мне, чтобы двор блестел. Вот он и блестит.
Ничего не поделаешь, пришлось баю смолчать. Вдруг видит он, что его любимый скаковой конь обезглавлен, а голова лежит в кормушке. Взвыл бай Саттарбай от яроссти:
— Что ты наделал!
— Господин бай, вы же приказали, чтобы конь не поднимал голову из кормушки.
Никуда не денешься — пришлось снова баю промолчать.
Зашел он в комнату для гостей и от огорчения чуть не лишился разума. Оказывается, Алдар, чтобы не осталось на стенах пылинки, обломал всю дорогую алебастровую штукатурку с тонкой резьбой.
Застонал бай Саттарбай, схватился за голову и, не сказав Алдару ни слова, убежал на женскую половину дома.
Пришел бай к жене и говорит:
— Дело плохо, жена, этот батрак, черная кость, настоящий сумасшедший. Складывай вещи, придется убегать, а то как бы он нас всех не загубил.
Раскрыли, они большие кожаные яхтаны и уложили в них все, что было поценнее, а затем вышли крадучись во двор, чтобы запрячь лошадь в арбу.
Алдару только этого и надо было. Потихоньку забрался он в самый большой яхтан и притаился в нем.
Погрузили вещи бай и жена, сели на арбу и уехали, думая, что Алдар спит.
Бай Саттарбай все погонял лошадь и похвалялся:
— Хитрый Алдар, а я хитрее!
Всю ночь и день бай гнал лошадь и только к вечеру остановился на ночлег на самом берегу реки. Стала тут байская жена охать и стонать:
— Хоть бы какого-нибудь слугу взяли, а то и костер разжигай, и ужин готовь.
— Пожалуйста, пожалуйста, хозяева дорогие,— сказал Алдар, вылезая из яхтана, и давай хлопотать по хозяйству. Бай и его жена только рот разинули. Сидят, молчат.
После ужина бай и его жена притворились спящими. В полночь они начали сговариваться:
– Как только Алдар, черная кость, заснет, столкнем его в воду.
Все слышал Алдар, и едва только бай и его жена задремали, тихонько встал, надел на себя байский халат, повязал голову байской чалмой и осторожно разбудил жену бая.
— Пора топить Алдара,— байским голосом прошептал Алдар.
Спросонья жена бая ничего не разобрала и помогла Алдару столкнуть в воду своего мужа.
Наутро жена проснулась, видит — Алдар ходит около арбы, и поразилась.
— Эй, черная кость, ты что, со дна реки выбрался? Мы же тебя утопили!
Тогда Алдар сказал:
—
Повернулся Алдар и пошел своей дорогой.
Перевод М. Шевердина
ФАРХАД И ШИРИН
Было не было, но давным-давно, когда звери и птицы умели разговаривать, а розы были заколдованными девушками, жил в далекой стране бедняк.
Был у бедняка сын Фархад.
Стал бедняк стар, почувствовал он приближение смерти, позвал сына и говорит:
— Нет у нас ни золота, ни серебра, ничего не оставляю тебе в наследство, сын мой, кроме этого кетменя. Будешь трудиться — будешь счастлив. Прощай. Вместе со мной похорони вот этот ларец, не открывай его, а то случится несчастье.
Умер бедняк.
Не выполнил завета отца Фархад — открыл из любопытства ларец. Нашел он в нем небольшое зеркало.
Заглянул в него Фархад. Видит цветущий луг, а по лугу гуляют красавицы и среди них одна — прелестная, словно пери. Не мог оторвать от нее взора Фархад и упал без чувств.
Долго пролежал бы Фархад, если бы к нему не зашел его друг Шапур.
Видит Шапур, что лежит его друг как мертвый, крепко зажав в руке зеркало.
Взял зеркало Шапур и увидел красавицу с лицом пери, с глазами газели, с волосами, подобными сиянию. Солнце и луна спорили: есть ли такая прекрасная девушка на свете.
Выбежал на улицу Шапур, зачерпнул из арыка прохладной воды и плеснул ее на лицо Фархада. Пришел в себя Фархад, увидел в руках Шапура зеркало и сразу вспомнил о неведомой красавице. И стал Фархад грустнее ночи. Тоскует, ничего не ест.
Долго он предавался грусти или нет, но решили они о Шапуром идти искать прекрасную пери.
Много гор и степей прошли, во многих городах побывали.
И вот однажды они пришли в город Беговат. Кругом высились высокие горы.
Посмотрел Фархад и удивился. Хоть и было лето, деревья стояли желтые и листья их осыпались, как глубокой осенью. Поля высохли, и растения поблекли. У иссохшего канала, изнуренные тяжким трудом, стояли худые люди. Кетменями они долбили скалу.
— Эй, что вы за люди!— крикнул Фархад.— И для чего долбите скалу?
И рассказали люди, что вот уже три года, как они начали пробивать в скале арык, чтобы пустить воду в город и дать жизнь полям и садам, изнемогающим от зноя и горячего ветра гармсиля.
Три года проливают слезы и пот люди, изнывая от непосильного труда, но несокрушимая, точно железо, скала не поддается, и все усилия тщетны.
— Друг мой Шапур,— сказал Фархад,— люди эти умирают от голода и жажды.
И Фархад, засучив рукава, взял в руки отцовский кетмень и ударил в скалу. Много сил было в руках Фархада, но не дрогнула скала, а кетмень разломался на части.