Караван чудес (Узбекские народные сказки)
Шрифт:
В гневе приказал Фархад принести ему все кирки и кетмени, раздул горн и, переплавив их, выковал вместе с Шапуром один большущий кетмень, который не могли бы поднять и сто человек.
Взял Фархад одной рукой кетмень, взмахнул раз, взмахнул два — получился канал больше того, который копали люди три года. Еще раз ударил Фархад кетменем, ударил два — и задрожала гора. Скалы рухнули. Обрадовались люди и бросились помогать Фархаду.
Городом Беговат правила в ту пору султанша Гульчех-ра, и была у нее любимая племянница Ширин.
Посмотрела
— Ведь я дала клятву выйти замуж за того, кто повернет Сырдарью в Голодную степь,— говорила Ширин.
Так увлекся Фархад работой, что не заметил как подъехала султанша Гульчехра с Ширин.
Остановился Фархад утереть пот на лице, глянул на приехавших, а тут ветер открыл покрывало с лица Ширин — и он увидел ту самую пери, которая была в зеркале.
Сказал только «ох!» Фархад и упал без чувств на землю.
Удивились все: что с Фархадом? Только верный друг Шапур знал, в чем дело, да не смел сказать.
Пришел в себя Фархад, смотрит на Ширин, глаз не может оторвать. Застыдилась Ширин, глянула только на Фархада лукаво из-под ресниц, подобных острым стрелам.
И вдруг подняла коня девушка на дыбы и помчалась прочь. Споткнулся конь и захромал, подбежал Фархад, подхватил одной рукой коня вместе с Ширин, взвалил себе на плечи и пустился бегом. Добежал до дворца и опустил коня с прекрасной принцессой около ворот.
Ушел Фархад, ничего не сказав Ширин, и не посмотрел на нее. Удивилась красавица, и почему-то на сердце ее стало грустно.
А чем дальше уходил Фархад, тем тяжелее становилось ему: «Разве может полюбить тонкостанная, рожденная в бархате и шелку, меня, простого каменотеса?»
Не вернулся он к арыку, а пошел на гору, сел на камень, склонив на руки голову.
А в тот самый час султанша Гульчехра готовила пир в честь безвестного строителя. Бросились гонцы искать Фархада. Искали, искали, но так все и вернулись к султанше ни с чем. Только последний гонец разыскал его на самой вершине горы.
Привели Фархада во дворец, усадили на почетном месте.
Фархад не знал, что и делать: так рад он был увидеть Ширин.
Начинался веселый пир. Звенели дутары. Девушки стройные, как газели, танцевали. Юноши играли в борьбу. Все было прекрасно: и песни, и яства, и танцы, только не было Ширин. Все мрачнее и печальнее становился Фархад.
Но вот вышла к гостям Ширин. Сияние озарило лица гостей. Все веселее звучала музыка, быстрее кружились танцовщицы. Но ни на кого не смотрели Фархад и Ширин. Во время всего пира они ничего не пили, не ели, только глядели друг на друга.
Как вдруг приехали послы из царства Иран. Молва о красоте Ширин неслась по всему свету и дошла до падишаха той страны — старого плешивого Хосрова. Решил заполучить
Печаль сменила веселье, замолкли напевы златострунного саза, не слышно было смеха. Знала Гульчехра, что, если откажет она Хосрову, будет страшен его гнев, пойдет
он войной на Беговат, разоряя селения и поля на своем пути.
— Эй, женщина,— сказал посол Гульчехре,— мой господин, царь царей Хосров, встал у границ твоего государства с многотысячным войском. Хосров сказал: «Пусть царевна Ширин будет со мной, а если нет — камня на камне я не оставлю от Беговата, а надменная Ширин и ты с веревками на шее пойдете за моим конем». Отвечай!
Склонила Гульчехра голову и сказала послам:
— Принцесса Ширин еще молода, она робка и пуглива, как дикая коза джейран. Ширин любит стрелы, коней н охоту. Ширин не думает о замужестве.
Страшно разгневался Хосров на отказ и с огромным войском двинулся на город султанши Гульчехры.
Черной тучей придвинулась к стенам Беговата орда Хосрова.
Забили большие барабаны войны, загудели медные трубы, запылали костры. Побежали горожане на городские стены отбиваться от врага.
— Не место мне здесь, в городе,— сказал себе Фархад,— не подобает мне, мужчине, прятаться от вражеских стрел.
Пошел Фархад на гору, выломил своим гигантским кетменем два утеса, каждый величиной с дом, и давай их подбрасывать и ловить руками.
Удивились вражеские воины, побледнели, затряслись от страха, побежали к Хосрову.
— Великий щах,— сказали они,— там страшный див на горе играет скалами, точно яблоками.
Вышел Хосров из шатра, поглядел из-под ладони, видит — действительно на горе стоит могучий богатырь и швыряет к небу целые утесы.
— Эгей, человек!— закричал Хосров.— Кто ты такой и что ты делаешь там на горе?
— Я камнеметатель,— отвечает Фархад, а дыхание его даже и не участилось, хоть каждый утес был весом по сорок пудов.— Уходи, шах Хосров, прочь отсюда со всеми воинами, а не то я начну вот эти игрушки в твой лагерь бросать.
Не испугался Хосров. Приказал сорока отборным воинам в золотых шлемах и с золотыми щитами пойти на гору и привести Фархада живым или мертвым.
Кинулись сорок воинов на гору. Швырнул в них Фархад скалу, и не осталось от них даже пылинки.
Рассвирепел шах Хосров. Послал еще сорок отборных Воинов, но и их постигла такая же участь.
Хотел Хосров послать тогда на Фархада все свое многотысячное воинство, но тут склонился к уху шаха хитроумный визирь и проговорил:
— Недостойно великому шаху с могучим войском сражаться с каким-то каменотесом. Победишь ты Фархада, о шах,— славы тебе не прибавится, победит тебя, да не допустит аллах этого, Фархад — позор ляжет на твою голову.
— Что же ты советуешь?— сердясь, спросил Хосров.— Скорее, иначе я позову палача и...