Караван чудес (Узбекские народные сказки)

Автор неизвестен

Шах пошел к своему визирю и рассказал ему о случившемся. Визирь давно уже затаил вражду к богатырям и ждал только удобного случая. Он стал наговаривать шаху.

— Не спрашивая у меня совета, вы выдали за каких-то проходимцев любимых дочерей. А вот теперь ваш любимый зять хотел вас убить. Смотрите, с помощью хитрости он все равно погубит вас.

Шах поверил словам визиря и приказал:

— Посадить Кенджа-батыра в тюрьму.

Кенджа-батыра посадили в тюрьму. Опечалилась, загрустила молодая принцесса, жена Кенджа-батыра. Целыми днями она плакала, и ее румяные щеки поблекли. Однажды она бросилась отцу в ноги и стала просить его, чтобы он освободил своего зятя.

Велел тогда шах привести Кенджа-батыра из тюрьмы.

— Вот вы, оказывается, какой коварный,— сказал шах.— Как же вы решились убить меня?

В ответ Кенджа-батыр рассказал шаху историю попугая.

История попугая

Когда-то жил шах. У него был любимый попугай. Шах так любил своего попугая, что не мог жить без него ни одного часа.

Попугай говорил шаху приятные слова, развлекал его.

Однажды попугай попросил:

— У меня на родине, в Индии, есть отец и мать, братья и сестры. Давно я живу в неволе. Теперь я прошу вас отпустить меня на двадцать дней. Я слетаю на родину, шесть дней туда, шесть дней обратно, восемь дней побуду дома, нагляжусь на мать и отца, на братьев и сестер.

— Нет,— отвечал шах,— если я тебя отпущу, ты не вернешься, и мне будет скучно.

Попугай стал уверять:

— Государь, я даю слово и сдержу его.

— Ну ладно, коли так, я отпускаю тебя, но только на две недели,— сказал шах.

— Прощайте, как-нибудь обернусь,— обрадовался попугай.

Он перелетел Из клетки на забор, распрощался со всеми и полетел на юг. Шах стоял и смотрел ему вслед. Он не верил, что попугай вернется.

Попугай в шесть дней долетел до своей родины — Индии и разыскал родителей. Бедняжка радовался, порхал, резвился, перелетал с горки на горку, с ветки на ветку, с с деревца на деревце, купаясь в зелени лесов, побывал в гостях у родных и знакомых и не заметил даже, как прошло два дня. Настала пора лететь опять в неволю, в клетку. Тяжело было попугаю расставаться с отцом и матерью, братьями и сестрами.

Минуты веселья сменились часами печали. Повисли крылья. Быть может, удастся еще раз прилететь, а может быть, и нет.

Собрались родные, знакомые. Все жалели попугая и советовали не возвращаться к шаху. Но попугай сказал:

— Нет, я дал обещание. Могу ли я нарушить свое слово?

— Эх,— сказал один попугай,— когда ты видел, чтобы цари выполняли свои обещания? Если б твой шах был справедлив, разве он держал бы тебя четырнадцать лет в заключении и только на четырнадцать дней выпустил на волю. Разве ты появился на свет, чтобы жить в неволе? Не выпускай из рук свободы ради того, чтобы доставить кому-нибудь развлечение! Лютости у шаха больше, чем милости. Неразумно и опасно быть близко к царю и тигру.

Но попугай не послушался советов и собрался улетать. Тогда заговорила мать попугая:

— В таком случае я дам тебе совет. В наших местах растут плоды жизни. Кто скушает хотя бы один плод, тот сразу превращается в молодого, старик снова становится юношей, а старуха — молодой девушкой. Отнеси ты шаху драгоценные плоды и попроси, чтобы он тебя отпустил на волю. Быть может, в нем проснется чувство справедливости и он даст тебе свободу.

Все одобрили совет. Тотчас же принесли три плода жизни. Попугай распрощался с родными и знакомыми и полетел на север. Все смотрели ему вслед, затаив в сердце большие надежды.

Попугай в шесть дней долетел до места, вручил шаху подарок и рассказал, какое свойство имеют плоды. Шах обрадовался, обещал освободить попугая, отдал один плод жене, а остальные положил в пиалу.

Визирь затрясся от зависти и злости и решил повернуть дело по-иному.

— Пока вы не кушайте плоды, принесенные птицей, давайте-ка сначала их испытаем. Если они окажутся хорошими, их съесть никогда не поздно,— сказал визирь.

Шах одобрил совет. А визирь, улучшив момент, впустил сильного яда в плоды жизни. Затем визирь сказал:

— Ну, теперь давайте испытаем.

Принесли двух павлинов и дали им поклевать плоды. Оба павлина тут же издохли.

— Что было бы, если б вы их съели?— сказал визирь.

— Я тоже умер бы!—воскликнул шах. Он выволок из клетки бедняжку попугая и оторвал ему голову. Так бедняга-попугай получил от шаха «награду».

Вскоре шах разгневался на одного старика и решил его казнить. Шах велел ему съесть оставшийся плод. Как только старик съел его, у него сразу выросли черные волосы, прорезались новые зубы, глаза заблестели молодым блеском и он принял вид двадцатилетнего юноши.

Понял царь, что напрасно погубил попугая, но было поздно.

— А теперь я расскажу о том, что случилось, пока вы спали,— сказал в заключение Кенджа-батыр.

Он пошел в сад, принес оттуда рассеченное пополам туловище змеи. Шах стал просить извинения у Кенджа-батыра. Кенджа-батыр сказал ему:

— Господин, разрешите мне с братьями поехать домой в свою страну. С шахами невозможно жить в добре и мире,

Сколько шах ни умолял, ни упрашивал, богатыри не согласились.

— Мы не можем быть придворными людьми и жить во дворце шаха. Мы будем жить своим трудом,— сказали они.

— Ну, тогда пусть дочери мои останутся дома,— сказал шах.

Но дочери заговорили наперебой:

— Мы не расстанемся с мужьями.

Молодые богатыри вернулись к отцу вместе со своими женами и зажили счастливой жизнью в довольстве и труде.

Перевод С. Паластрова

ЭГРЫ И ТУГРЫ

(Эгры — бесчестный. Тугры — честный)

В старые времена жил в одном кишлаке юноша. Звали его Тугры. Кроме лошади у него ничего не было. Поискал он работу в одном, в другом кишлаке — не нашел. Тогда сел на лошадь и поехал в дальнюю сторону искать счастья.

Ехал Тугры, ехал — встретил пешего путника. Разговорились. Тугры спросил путника, кто он, откуда и куда идет.

— Иду искать работу,— ответил тот.

— Как тебя зовут?— спросил Тугры.

— Эгры.

— А меня Тугры. Давай подружимся, будем вместе работать, вместе жить.

И уговорились они быть друзьями на всю жизнь.

Тугры пожалел своего пешего товарища и предложил ему проехать немного верхом. Эгры сел на лошадь, хлестнул ее нагайкой да и ускакал. Только его и видели.