Караван в горах. Рассказы афганских писателей
Шрифт:
Дни и ночи он думал о том, как найти удобный момент и заговорить со своей милой.
События, о которых идет речь, происходили в то время, когда в страну при поддержке реакционеров-предателей, вторглись британские колонизаторы.
Расул-мама знал, что в своей жестокости колонизаторы не уступают Чингисхану и хотят навсегда остаться на афганской земле.
Во время кровавых боев Гути, как сотни тысяч других дочерей, матерей и сестер, потеряла отца и решила пойти на фронт, чтобы отомстить врагу и за отца, и за других погибших героев.
Об
Всю ночь он не сомкнул глаз, а утром отправился на луговину. Но там он увидел только буйволицу — Гути не было. Он пошел к источнику, куда Гути водила на водопой животных, а сама отдыхала в тени.
И правда, Расул-мама и на сей раз увидел там свою любимую, которая болтала в воде своими белыми ножками, похожими на резвящихся серебристых рыбок.
Расул-мама кашлянул, подождал, пока Гути вытащила из воды ноги, и лишь тогда робко приблизился к ней:
— Гути… я… уф… Мне так трудно говорить: мое несчастное сердце вот-вот разорвется… Да… Ну вот, что я хотел сказать? Чужеземный дракон разинул пасть, но… пуштунки и пуштуны готовы пожертвовать жизнью и…
Гути с улыбкой перебила Расула-мама:
— Расул-мама! Это просто удивительно! У тебя и на сердце и в мыслях то же, что у меня. Сегодня… сегодня я окончательно решила, что больше не буду пасти буйволиц и вместе с другими девушками из нашего села пойду сражаться за свободу и независимость Родины. А если на этом пути кто-то из девушек меня опередит, это даже замечательно…
Расул-мама поднялся, завязал ремешки чапли[ Чапли— сандалии, плетенные из травы, листьев карликовой пальмы или кожи.] и, не отрывая глаз от похожих на алый бутон губ девушки, сказал:
— Гути… возьми меня с собой, я тоже готов пожертвовать жизнью, только сбегаю за ружьем…
Гути залилась смехом:
— Расул-мама! Я знаю, что ты отважный пуштун, и я…
Но Расул-мама уже не слушал, он спешил за оружием.
Мечта Расула-мама осуществилась: вместе с Гути он отправился к месту боев.
Они поднялись на вершину холма, заняли позицию…
Он просил у бога этих минут. И вот они вместе с Гути в окопе, вместе воюют с врагами.
Сколько раз Расул-мама видел в мечтах себя и Гути на крытом алым шелком паланге[ Паланг— большая деревянная кровать с узорными ножками: в переносном смысле — свадебное ложе.].
Расула и сейчас не покидали мечты: «Гути… когда я стану отцом? Когда бог пошлет нам сына?..»
Гути сердится: «Мужу не надо так говорить! Сын ли, дочь — все в руках божьих. Сейчас и женщины делают мужские дела. Видишь, я вместе с тобой…» Стрельба вернула Расула к действительности.
Англичане залили страну кровью. Шли ожесточенные бои.
Но ничто не могло заглушить любовь Расула-мама. Он смотрел на нежные руки Гути, сжимавшие винтовку, однако робость по-прежнему ему мешала признаться в любви.
Однажды в раскаленный солнцем окоп пришла весть, что в их направлении движется со своими солдатами капитан Роберт, прославившийся своими зверствами, и им приказано взять его в плен, если же не удастся — убить.
— Гути! — сказал Расул. — На задание пойду я. А ты оставайся здесь и следи…
Девушка повернулась к Расулу, взяла за руку, посмотрела ему в глаза. И оба сразу все поняли.
— Расул-хан! — помолчав, ласково произнесла девушка. — Я знала, что в самом дальнем уголке сердца ты хранишь любовь ко мне. Я поклялась принадлежать лишь тому, чьи руки обогрены кровью врага. И сегодня… Мечта моя осуществилась.
Расул вздрогнул. Пламя любви вспыхнуло с новой силой.
— Ах, Гути… Как долго я ждал этих слов! Ночи не спал. Считал звезды в небе!..
Он в волнении выскочил из окопа, побежал и вскоре исчез из виду…
Гути осталась одна. Стрельба шла где-то далеко: это стреляли афганские воины. Гути радовалась, что ее любимый гази[ Гази— борец за мусульманскую веру, победитель.] Расул, даст бог скоро притащит врага живого или мертвого и прославится.
Расул сдержал обещание, данное любимой, убил капитана Роберта и, взвалив его на спину, побежал к своему окопу.
Вдруг среди многих выстрелов он узнал один, который вызвал у него улыбку.
«Это наверняка стреляет моя Гути, — сказал он себе. — Слышу по звуку. О боже!..» — и он чуть ли не бегом устремился к холму, где был их окоп.
— Гути-джана[ Джан(джана — ж. р.) — милый, любимый. Заменяет в языке пушту ласкательный суффикс]. Я убил капитана. Вот он, смотри!
И тут Расул-мама замер на месте. В глазах потемнело. К горлу подкатил комок. Он открыл было рот, но голоса не было. Расул-мама беспомощно опустился на колени, сбросил тело на землю и зарыдал:
— Гути!.. Я… сдержал свое слово… Вот мертвый капитан Роберт… Гути… Почему ты бросила меня одного? Почему не дождалась? — Расул-мама был безутешен. Потом вдруг поднялся, взглянул на небо и крикнул: — Будьте вы прокляты, чужеземные захватчики! Пусть здравствуют доблестные афганские патриоты!
Перевод с пушту Л. Яцевич
Добровольные смертники
— Следуйте за мной… Если хотите видеть собственными глазами то, о чем слышали. Только осторожно, не мните цветы, не ломайте кусты… Не бойтесь… Опасаться нечего… Вам ничто не грозит… Я знаю, ваши глаза не привыкли к темноте, а ноги к этим острым камням… Ну, вот мы и добрались.
Еще издали мы увидели могилу Бернарда, освещенную лампой. Любовь Хелен к убитому жениху до сих пор ярко пылала в ее сердце.