Каравеллы выходят в океан
Шрифт:
От второй заокеанской экспедиции тоже не сохранилось ни вахтенных журналов, ни дневников Колумба. Однако ряд интересных сведений о ней можно почерпнуть из большого письма лекаря флотилии Чанки, а также из книг священника Бернальдеса и историка Лас Касаса.
7 октября эскадра вышла в океан, взяв курс почти на десять градусов южнее, чем в первый раз. Колумб хотел сперва добраться кратчайшим путем до заселенных карибами-каннибалами островов к юго-востоку от Эспаньолы.
Паруса, обгоняя друг друга, словно белые птицы, уносились к горизонту. Только вечером каравеллы приближались к флагманскому кораблю, чтобы выслушать приказания адмирала.
Путешествие
Курс был выбран очень удачно, при попутном пассате корабли пересекли океан на две недели быстрее, чем в первый раз.
С тех пор испанцы, отправляясь к новым землям, всегда пользовались этим маршрутом, получившим прозвище «дамский путь».
На третий день, 3 ноября, незадолго до рассвета, штурман флагманского корабля возвестил громким голосом: «Слава всевышнему! Впереди земля!» Велико было ликование и необычны крики и возгласы. И как было не радоваться морякам: они были утомлены неудобствами жизни на корабле и непрерывным выкачиванием воды.
У горизонта показалась большая гористая земля, покрытая роскошным тропическим лесом. 3 ноября 1493 года было воскресеньем, и Колумб назвал вновь открытый остров Доминикой [33] .
«На этом острове, – писал Чанка, – были удивительно густые леса. На одних деревьях росли плоды, другие были в цвету… Некоторые, наименее искушенные из нас, пытались их отведать; но стоило им только для пробы взять эти плоды на язык, как лица их опухали, их охватывал жар и одолевала боль, и, казалось, впадали они в бешенство». Так испанцы познакомились с деревом, ядовитые плоды которого служили карибам для отравления наконечников стрел. Мореплаватели обнаружили здесь также могучее дерево сейбу, дающее довольно тонкое, похожее на шерсть волокно.
33
По-испански – воскресенье.
От Доминики испанская флотилия направилась на север и открыла другой остров – поменьше, который был назван Мария Таланте. Здесь испанцы впервые познакомились с ананасами – чудесными плодами, которые потом стали разводить и в других странах тропического пояса. За вновь открытыми землями в лазурных водах океана протянулась на север целая гряда – Малые Антильские острова. Самый большой из них Колумб назвал Гваделупой. Здесь флотилия провела несколько дней.
Со склонов высоких гор струились бесчисленные потоки. На расстоянии трех лиг от вершины испанцы обнаружили водопад. Мощный, словно бык, он низвергался с такой высоты, что, казалось, он падает с неба. Никакое зрелище в мире не могло сравниться по красоте с этим водопадом.
На островах жили воинственные племена карибов. Они показались испанцам более развитыми, нежели другие индейские племена. Дома их были добротные, утварь изготовлена с большой
Карибы носили длинные волосы, а борода у них, как и у других индейцев, не росла. Тело и лицо они разрисовывали разноцветными орнаментами и татуировали.
Так европейцы изображали каннибалов (по старинной гравюре).
Карибы сильно отличались от индейцев Кубы и Гаити. Это были не те робкие и послушные туземцы, которые приняли испанцев за посланцев небес и падали перед ними ниц, воздевая руки к небу. Обитатели вновь открытых островов были сильными, отважными и не знали жалости к побежденному врагу. Они нередко совершали набеги на другие острова, населенные мирными племенами, грабили и увозили с собою пленных.
У карибов, по определению Чанки, были «скотские» нравы – они были людоедами. Испанцы якобы находили в покинутых хижинах обглоданные человеческие кости, а в горшках – куски вареного человеческого мяса, и потому пришли к выводу, что, очевидно, карибы, вооружившись луками и стрелами, совершают на своих каноэ набеги на острова, населенные миролюбивыми племенами араваков, уводят пленных и потом их съедают.
Слово «кариб», дошедшее до наших дней в названии Карибского моря, испанцы неправильно произносили как «каннибал», и оно стало для европейцев синонимом слова «людоед». Однако сведения о кровожадности и людоедских наклонностях карибов были, очевидно, преувеличены. Похоже, что испанцы умышленно обвиняли эти воинственные племена в людоедстве, чтобы оправдать их безжалостное истребление и продажу в рабство.
Для поимки хотя бы одного взрослого кариба адмирал снарядил и отправил в лес группу моряков во главе с капитаном. Но моряки заблудились в непроходимых джунглях и несколько дней плутали по дремучим лесам. Все уже считали их погибшими, думали, что их съели людоеды. Было решено продолжать плавание. Но когда корабли готовы были сняться с якоря, на берег, еле волоча ноги, вышли смертельно уставшие моряки.
Чанка в своем письме отмечает, что в этой группе были опытные штурманы, которые могли бы по звездам дойти до самой Испании. Поэтому непонятно, как они могли заблудиться на таком небольшом пространстве. Капитан и его спутники вернулись в изодранной одежде, исцарапанные и израненные до такой степени, что на них жалко было смотреть.
Флотилия двинулась дальше на северо-запад и открыла на своем пути еще много островов. На острове Санта-Крус испанцы захватили несколько женщин и детей, но, возвращаясь на лодке к флотилии, столкнулись с Карибскими каноэ.
«Видя, что бежать им не удастся, – писал Чанка, – карибы с большой отвагой натянули свои луки, причем женщины не отставали от мужчин. Я говорю „с большой отвагой“, потому что их было всего шестеро – четверо мужчин и две женщины – против двадцати пяти наших. Они ранили двух моряков, одного два раза в грудь, другого – стрелою в бок, и поразили бы своими стрелами большую часть наших людей, не будь у последних кожаных и деревянных щитов, и не подойди наша лодка вплотную к каноэ и не опрокинь его. Но даже и после того, как каноэ опрокинулось, они пустились вплавь и вброд – в этом месте было мелко, – и пришлось немало потрудиться, чтобы захватить карибов, так как они продолжали стрелять из луков. Несмотря на все это, удалось взять только одного из них, смертельно ранив его ударом копья. Раненого доставили на корабль».