Карающая богиня, или Выстрел в горячее сердце
Шрифт:
– Ты не очень возражал, – заметила Марина, потягиваясь, как сытая кошка.
– Отдохну пять минут и пойду кофе варить, – пробормотал он, прикрыв глаза, но Коваль поцеловала его, прикрыла простыней:
– Полежи, родной, я сама.
На кухне уже суетилась Даша, приветливо улыбнувшаяся хозяйке:
– На обед что готовить, Марина Викторовна?
– Борща хочу, Даш, нормального борща. – Марина насыпала в турку кофе и корицу, поставила на плиту.
Взгляд ее задержался на экране включенного телевизора –
– Нет, Марина Викторовна, уж лучше я! – засмеялась Даша, ловко выхватывая у нее из руки турку, над которой поднялась шапка пены.
– Ой, черт, задумалась, чуть не проворонила! – виновато сказала Марина, доставая из шкафа поднос и чашки. Заметив удивленный Дашин взгляд, объяснила: – Хочу Женьку побаловать, а то все время он мне кофе варит.
– Он, Марина Викторовна, так изменился в последнее время, даже не верится. Я ж помню, какой он к нам пришел, все зыркал исподлобья, а теперь улыбается, шутит.
– Влюбился! – засмеялась Коваль, забирая поднос и отправляясь в спальню.
Хохол лежал, закинув за голову руки, и смотрел телевизор. Марина опустила поднос с чашками на кровать и сама забралась с ногами, устраиваясь удобнее. Женька перевел на нее взгляд, отрываясь от экрана, улыбнулся:
– Знаешь, котенок, это уже почти семья – ты кофе мне приносишь, я в постели лежу, как барин.
– И еще у нас борщ на обед, прикинь? – засмеялась она, вытягивая ноги. – И давно уже семья у нас с тобой, если вдуматься. Мне кажется, если ты вдруг уйдешь, я не переживу.
– И не надейся! Только если меня завалят.
– Дурак! – заорала она, едва не пролив кофе. – Не смей говорить этого!
– Это наша с тобой жизнь, котенок, – спокойно ответил он, беря с подноса чашку. – Я говорю так о себе, потому что тебя закрыть успею, если вдруг.
– Ну, не надо, пожалуйста! – взмолилась Марина, глядя на него. – Я прошу тебя, не надо, я не могу слышать этого! Ты ведь все, что осталось у меня в жизни…
– Все, не плачь, я больше не буду, – пообещал Хохол, погладив ее по щеке. – Чего Колька-то звонил?
– Тренера нашел, – вытирая глаза, пробормотала Марина. – Позвоню, поговорю. Думаю, что придется соглашаться на все условия – выбора нет, нужно играть. Знаешь, я давно поняла, что городу команда не нужна – где их хваленый попечительский совет? Егор погиб – и все, никому ничего не надо, все любят только победителей, а проигравших добивают, как гладиаторов в Древнем Риме.
– А чего ты ждешь, собственно? – поинтересовался Женька, отхлебывая кофе. – Звони.
Коваль взяла телефон и листок с номером, набрала и долго ждала ответа. Наконец услышала низкий мужской голос с едва заметным акцентом:
– Младич.
– Доброе утро, господин Младич, – произнесла она. – Вас беспокоит сестра Дмитрия Викторовича, Марина.
– А-а! – протянул он. –
– Почему? – удивилась она.
– Если честно, не понимаю, зачем вам. Футбол – дело не женское, и я никак не могу взять в толк, зачем вы влезли в это.
– Я не стану переубеждать вас…
– Мирослав Йожефович, – помог он, поняв причину паузы.
– Так вот, Мирослав Йожефович, я не буду доказывать вам что-то. Мне важно совсем не это. Согласитесь ли вы помочь мне, вот что занимает меня сейчас.
– У меня есть ряд предложений, которые я рассматриваю, так почему вам я должен оказать предпочтение? – неприязненно спросил Младич.
– Потому что я заранее согласна на все условия, которые вы выдвинете, – твердо ответила Марина, шаря по тумбочке в поисках сигарет. Женька легонько шлепнул ее по руке и протянул прикуренную сигарету. – Так что?
– Вы меня озадачили, – признался он после непродолжительного молчания.
– Хотите подумать?
– На вашем месте, Марина Викторовна, я не мне советовал бы подумать, а крепко задумался бы сам, взвесил все, прежде чем давать подобные обещания.
– На своем месте я разберусь сама, – отрезала она, устав от его высокомерия. – Запишите номер факса и отправьте список ваших требований мне в офис, а я рассмотрю их и перезвоню. Всего доброго, Мирослав Йожефович!
– Что, котенок, не по зубкам рыбка оказалась? – засмеялся Хохол, слышавший весь разговор от первого слова до последнего.
– Прожую как-нибудь. Ты подумай, разве кто-то отказался бы от таких сладких условий? Если этот венгр не дурак, то факс придет в офис часа через два-три, я в этом просто уверена.
– А если нет?
– Будем искать дальше, – пожала Марина плечами, закурив новую сигарету. – Ты думаешь, в этой стране мало бесконтрактных тренеров?
Хохол отнял сигарету, сделал пару затяжек, скривившись от вкуса ментола, ткнул ее в пепельницу и взял Марину за руку.
– Котенок, насчет вчерашнего… – начал он нерешительно, но она осекла:
– Не желаю ничего обсуждать!
– Как скажешь, давай не будем. Но тогда прекрати изводить себя, ведь ты все равно будешь думать об этом пацаненке, о сыне Малыша.
– Не буду. У него есть мать, вот она пусть о нем и думает.
Но настроение испортилось, и в основном оттого, что Хохол был абсолютно прав – Марина не могла не думать об этом ребенке как раз потому, что он был сыном ее Егора, его частью. У него были Егоровы глаза и волосы, и, когда вырастет, он наверняка будет похож на своего отца. На ее мужа, на ее Малыша… И это сводило с ума.
Хохол прекрасно понял причину ее кислого выражения лица.
– Котенок, перестань. Хочешь, я съезжу к этой курице, дам ей денег, пусть валит отсюда подальше? – поглаживая ее пальцами, предложил он.