Кардинал Ришелье. Портрет государственного деятеля
Шрифт:
Весной 1621 года Королевский совет принял решение начать войну с протестантами. 29 апреля Людовик XIII вышел во главе армии из Фонтенбло в направлении Орлеана. Оттуда по течению Луары спустился к Туру, где встретился с королевой-матерью.
Протестантские города Турени сдаются королю без сопротивления. Капитулировала без единого выстрела и цитадель протестантизма в провинции Анжу — город Сомюр во главе с престарелым вождем гугенотов герцогом Дюплесси-Морнеем. Далее королевская армия поворачивает на юг и, пройдя через Пуату, осаждает Сен-Жан-д'Анжели — главную крепость провинции Сентонж. Осада длилась 22 дня, по истечении которых гарнизон крепости сдался на милость победителя.
Де Люинь, добившийся-таки желанного звания коннетабля, неотлучно находился при Людовике XIII. Он настороженно встретил появление Марии Медичи в походном лагере короля. Де Люинь не без оснований опасался «дурного» влияния королевы-матери на слабохарактерного сына. Коннетабль установил за Марией Медичи слежку, чем приводил ее в бессильную ярость. Время от времени королева навещала Ришелье, предусмотрительно укрывшегося в своем фамильном замке, расположенном неподалеку от района военных действий. Там она получала инструкции от своего советника. Составив себе представление со слов Марии Медичи о положении в лагере короля, Ришелье посоветовал королеве вернуться в Анжер. Ее дальнейшее пребывание в лагере бессмысленно, так как де Люинь ни на минуту не оставляет короля без присмотра, парализуя активность королевы-матери.
Первоначальные успехи королевской армии, вскружившие голову Людовику XIII и новоиспеченному коннетаблю, в конце лета сменились неудачами. Гугеноты оказывали все более упорное и организованное сопротивление. Кампания, рассчитанная на месяц-другой, затянулась, и не было никаких надежд на ее успешное завершение.
В разгар очередной осады небольшой гугенотской крепости Монёр заболевает коннетабль де Люинь. 14 декабря 1621 г. всесильный фаворит скоропостижно скончался. Современники сообщают, что за те два дня, что он проболел, никто даже не навестил умиравшего — настолько все ненавидели его. После похорон своего любимца Людовик XIII признался одному из приближенных, что смерть де Люиня сделала его свободным.
О коннетабле очень скоро забыли; забыла его и собственная жена, которая уже через четыре месяца благополучно вышла замуж за герцога де Шеврёза.
Людовик XIII не привык даже короткое время обходиться без поводыря. Образовавшаяся после смерти де Люиня вакансия должна была быть кем-то занята. Первоначальная радость от обретенной свободы очень скоро сменилась растущим беспокойством. Король растерян и ищет совета у матери, обосновавшейся к тому времени в Париже. Он предлагает ей окончательное примирение. Никто и ничто теперь, как уверяет смиренный сын, не сможет омрачить их отношения. Ришелье советует королеве не терять драгоценного времени. Он понимает: пришел долгожданный час для них обоих — и просит немедленно направить в лагерь короля специального представителя, которому они оба безусловно доверяют, — де Марильяка.
Королева действует в точном соответствии с рекомендациями Ришелье. Марильяк отправляется в лагерь короля, откуда регулярно присылает подробные отчеты. Из его писем следует, что Людовик XIII пребывает в растерянности и беспокойстве, желает поскорее вернуться в Париж, что он совершенно одинок и не встречает понимания и сочувствия даже у своей молодой жены Анны Австрийской. Тогда Ришелье составляет для Марии Медичи письмо к королю, в котором королева-мать говорит о намерении отдать всю себя служению сыну и предостерегает его от дурных влияний.
Предостережение не было излишним, поскольку появился кандидат в преемники де Люиня. Им был не кто иной, как принц Конде. Заодно с ним действовали канцлер Силлери и государственный секретарь де Пюизье, всерьез опасавшиеся за свое будущее и стремившиеся предотвратить примирение Людовика XIII с матерью. По всей видимости, они догадывались и о честолюбивых замыслах епископа Люсонского. Когда король, оставив армию, отправился в Париж, с ним вместе отбыл и принц Конде. В Орлеане в качестве личного представителя Марии Медичи их встречал епископ Люсонский. Людовик XIII все так же холоден и безразличен к Ришелье. Зато Конде не скрывал давней неприязни. Дальнейший путь в Париж епископ проделал вместе с королем и его двором.
С возвращением короля в Париж Ришелье, к своему удовлетворению, отметил, что Людовик XIII совершенно переменился к матери. Он открыто искал сближения с ней. Встал вопрос о введении королевы-матери и ее ближайших помощников в Королевский совет. Наиболее влиятельные члены Совета — Силлери, Жаннен, Пюизье, новый канцлер де Вик и кардинал де Рец пытались затянуть его решение. Ришелье в «Мемуарах» откровенно говорит о сильнейшем давлении, которое оказывалось на Людовика XIII: «Королю говорили, что его доверие к ней (королеве-матери. — П. Ч.) похвально и понятно. Но это не значит, что она должна вмешиваться в дела управления. В противном случае любовь, которую он питает к ней, неизбежно приведет к тому, что она разделит с ним власть».
Узнав о происках своих врагов, королева послала епископа Люсонского на одно из заседаний Королевского совета, чтобы он попытался склонить Совет в ее пользу. Ришелье вспоминал: «…Министры были непреклонны, ничто не могло тронуть их. В действительности они сопротивлялись не столько в силу отвращения, которое питали к ней, сколько из-за опасения, что, заняв место в Совете, она пожелает ввести туда и меня. Они знали, что я обладаю некоторой силой убеждения, подозревали, что я не глуп, и боялись, что как только король узнает меня получше, то сделает своим главным союзником…»
Предположение Ришелье было совершенно обоснованным. Министры достаточно правильно оценивали как качества королевы-матери, так и достоинства епископа Люсонского. По всей видимости, выступая в Совете, Ришелье еще больше укрепил министров в их опасениях поскольку его речь в защиту королевы была слишком эмоциональной. В ней откровенно звучали личная заинтересованность и нетерпение. Надо сказать, противники Марии Медичи и ее первого советника преуспели в своих стараниях. Стоило королю провести некоторое время в Париже, как он вновь проникся недоверием к матери, конечно, не без стараний Силлери и его партии. При дворе быстро отметили перемену в настроениях Людовика XIII. Так, новый папский нунций монсеньор Корсини сообщал в Рим: «Король полон подозрений в отношении королевы-матери… Когда видят при ней епископа Люсонского, то подозревают… что он способен тиранить и мать, и сына».
Со смертью де Люиня при дворе разгорелось ожесточенное соперничество за влияние на короля. Силлери и его группа враждовали с Конде, который лелеял тайные надежды на престол в случае устранения бездетного Людовика XIII и его младшего брата Гастона.
Пытаясь войти в Королевский совет с помощью королевы-матери, Ришелье одновременно надеялся решить и другую задачу — получить кардинальство. По существовавшему со времен Франциска I порядку король Франции предлагал на утверждение Святого престола кандидатов на кардинальский сан. Предварительно кандидатуры рассматривались на заседаниях Королевского совета. Но нередко претендента на кардинальскую шляпу выдвигали и королевские фавориты Кончини или Люинь. В том и в другом случае в Рим посылалось официальное письмо за подписями короля и государственного секретаря.