Карфаген 2020. Апгрейд
Шрифт:
Ловкость: 13 (фактически 13, 59, +2,33 за последнюю неделю);
Выносливость: 13 (фактически 13, 91, +0,18 за последнюю неделю).
Не терпится протестировать новые умения.
Если еще немного поднажать, выносливость поднимется, надо себя погонять… Вот только когда? После обеда нужно подать заявку на участие в «Полигоне», потом лететь за Элиссой.
Нет, сперва подам заявку, потом пару часов проведу в спортзале — времени должно хватить, ведь к Лике нужно аж в семь вечера.
Заявку можно было подать в офисе в центре ступени, находится он, если немного
Перед тем, как заполнять анкету, требовалось прочесть правила участия: соискателю не должно быть меньше двадцати одного, должны отсутствовать хронические заболевания и иметься спортивные достижения или, если соискатель военный, — награды.
И, как напоминание, чтоб я не задирал нос раньше времени,— памятка:
Уважаемые соискатели! Просим вас принять во внимание, что пройти предварительный отбор довольно сложно. Если с вами не связались в течение пяти дней после заполнения анкеты, значит, ваша кандидатура нам не подходит.
Смотрю на пустое место в левом углу анкеты, где должна быть фотография. Фото делают прямо у нас в общежитии — тут есть такая услуга.
Можно не париться, сфотографироваться как есть, сейчас я похож на озверелого: лохматый, с недельной щетиной. Но кто-то будто нашептывает, что к созданию образа надо отнестись ответственно. К тому же я засветился среди черноротых, а они тоже смотрят шоу, взять тех же рабочих конвейера, не хватало еще, чтобы они меня узнали — прошло совсем немного времени.
Нужно максимально измениться. Беру бритву, подхожу к зеркалу в ванной, сбриваю щетину, оставляя бороду на подбородке полукругом, выбриваю виски. Так пойдет. Теперь — в столовую, затем — делать фото и отправлять анкету, после — в спортзал, в шесть вечера — к Помпилиям, чтоб на их флаере забрать Лику и Элиссу.
В столовую иду медленно, сканирую встречных, пытаясь выявить агрессивно настроенных, ведь вчера киллера я увидел именно так. Но все парни равнодушны ко мне. Чужого внимания я не чувствую, интуиция молчит.
Половину обеденной порции забираю с собой — чтобы не тренироваться на голодный желудок, а съесть все после нагрузки. Выделяю два с половиной часа: час на ловкость, полчаса — на силу, час — добить выносливость до четырнадцати.
По пути и в спортивный зал тоже ищу вероятного киллера, и снова напрасно. Хотя его нигде нет, но не обнадеживаюсь, что неизвестные недоброжелатели так просто от меня отстанут, скорее всего, они просто ждут, когда я потеряю бдительность.
В спорткомплексе машу тренеру Альдору, который улыбается в ответ, разминаюсь и спешу на батут, где, делая сальто, сразу же чувствую прогресс: я ни разу не упал, все время приземляюсь на ноги! Добавляю кувырок, спрыгиваю с батута, бегу к мишеням, стреляю, проделаю те же упражнения, что и в прошлый раз, и результат улучшается на двадцать процентов! Я стал гораздо более ловким и метким, а ведь моя ловкость всего тринадцать! Что же я буду творить, если прокачаю ее, скажем, до восемнадцати?
В киллхаусе тоже получаю по башке гораздо реже, успеваю уклониться и пригнуться, причем тело реагирует автоматически.
Получается просто мастерски. Как обезьяна, лазаю на руках по лестнице, перепрыгиваю на канат, затем — на кольца. Рискую сделать переворот в воздухе и хватаюсь за них снова. Есть!
Даже молодежь, постигающая азы скалолазания, замирает, глядя на мои немыслимые кульбиты. Воодушевленный результатом, повторяю комбинации упражнений снова и снова, оттачиваю, довожу до совершенства. Добавляю бег по стене с кувырком. Ношусь как угорелый, чтоб одновременно качалась и выносливость. Пульс зашкаливает, пот заливает глаза, но я не останавливаюсь, пока есть прогресс. Как только начинаю мазать по мишеням, откладываю ружье и занимаюсь только акробатикой.
Меня хватает на час в таком темпе. Делаю пятиминутный перерыв, пью простенький коктейль за двести шекелей и залипаю в тренажерке. Тут меня ждет разочарование — никакого тебе прироста, наоборот, жму меньшие веса, чем в прошлый раз.
Затем становлюсь на беговую дорожку и, надев утяжелители, до умопомрачения качаю выносливость. Приняв душ и воспользовавшись массажером, выхожу из спортзала на ватных ногах, на ходу съедаю синтетическое мясо с витаминами, которое оставил с обеда, уничтожаю синтетическую пшенку.
Никакого прироста не обнаруживаю, но знаю, что регенерация и прочие процессы происходят в основном ночью, во время сна, и смотреть характеристики нужно утром.
Помпилии меня уже ждут, хотя еще нет шести. На улице у выхода стоят коробки с вещами, куда, пока я разговариваю с Тевуртием, Пенелопа складывает детские вещи. Из-за распахнутой входной двери доносятся радостные возгласы мелюзги.
— Вы переезжаете? — спрашиваю первое, что приходит в голову.
— Перевозим детей,— отвечает Пенелопа. — Я с ними побуду, пока не удостоверюсь, что их можно доверить Лике. Когда появится твоя девушка, здесь им лучше не находиться.
Да, Элисса принесет в их дом опасность. С ней лучше даже рядом не стоять, а уж помочь ей — приговорить себя к смертной казни. Мне не хочется подставлять этих людей, но иначе нельзя.
Помогаю Тевуртию отнести коробки во флаер, Пенелопа приводит туда детей, и сперва мы летим в новый дом, похожий на этот, но чуть поменьше, и лишь потом — к Лике. У меня есть опасения, что нас будут проверять на обратном пути, но Тевуртий успокаивает, что нет. Мы можем привезти хоть сотню рабов, но обязаны их зарегистрировать. Если раб совершает преступление, половина вины ложится на хозяина. Лику Помпилии потом предъявят проверяющим как няню для детей, Элиссу спрячут.
Еще раз просматриваю отношение к себе Помпилиев, убеждаюсь, что они настроены дружелюбно, и в сотый раз твержу себе, что у них не появится мысль продать Элиссу. Не умею я доверять людям не из своей стаи.
Выгрузив вещи и детей, наконец летим на нижний уровень, и меня охватывает странный мандраж, как перед очень важным делом. Пенелопа сажает флаер в парке, ближайшем к площади Жо. Завидев его, черноротые в ужасе разбегаются: когда мы с Тевуртием выходим, поблизости уже никого нет.
Тевуртий вооружен плазменным ружьем, мне он пожаловал пистолет. Веду старика туда, где неоднократно бывал сам. Вспоминаю про киллера и начинаю озираться, но убеждаю себя, что здесь он ко мне незаметно не подберется.