Карфаген 2020. Полигон
Шрифт:
Эристана не слышно, зато появляются три наших дрона: следящий за мной, за моим напарником и Райолаем. Носятся над местом схватки, снимают сюжет.
— Падла, урою! — ревет скрытый развалинами бугай и топает, видимо, спускаясь по насыпи, чтоб до меня добраться, шуршат камни под его берцами.
Я не жду, пока он до меня доберется, выбегаю на площадь, где минуту назад стоял Эристан, прячусь за разваленной стеной, но Райолай меня не преследует. Камни еще шуршат, осыпаясь под его ногами, но ругательств не слышно, топота тоже.
Сдох или затаился? Поднимаюсь, делаю обманное движение в сторону и тут же прячусь, но никто не стреляет. Перебегаю на другую сторону улицы, прямо под насыпь, где прятался Райолай, выцеливая Эристана. Огибаю развалины…
Труп Райолая скатился по насыпи и лежит, воткнувшись мордой в пыль у ног Эристана. Мой псевдосоюзник целится в меня из лука, причем делает он это вполне профессионально, я уверен, что он не промахнется.
Время будто бы останавливается. Между двумя ударами сердца замирает вечность.
Эристан смотрит на меня в упор, на его лице проступает удивление, и он медленно-медленно опускает лук, улыбается:
— Хорошая штука. У меня в детстве такой был.
Криво усмехаюсь.
— Я уж думал, ты собрался меня пристрелить.
— Что ж я — идиот? Мне одному не выжить. — Он протягивает мне лук.
Беру его, верчу в руках и понимаю, что не знаю, с какой стороны к нему подступиться, возвращаю его Эристану.
— Оружие должно быть в умелых руках. Как понял, стрелять ты умеешь, — протягиваю стрелу, валяющуюся возле колонны.
Глаза парня вспыхивают, он натягивает тетиву, выпускает стрелу в только ему понятную цель.
— В общем да, надо потренироваться, восстановить навык, давно это было!
Он убегает за стрелой, а я обыскиваю труп Райолая, обнаруживаю полупустую флягу, выпиваю ее за раз, считая, что заработал. Забираю хлеб с сыром — не себе, Эристану, когда у него после моего лечения проснется зверский аппетит.
Вдвоем мы лазаем по городу, находим распотрошенный схрон: круглое почти целое здание с нарисованной над входом головой льва. Теперь хоть будем знать, как выглядят знаки, о которых писали в памятке.
Колодец тут если и был, то за столетия его засыпало грунтом, даже следа не осталось.
— Нам лучше заночевать здесь, — предлагает Эристан.
Смотрю на запад, где гаснет небо над холмами, меняет цвет с кроваво-оранжевого на трупно-серый. Я был уверен, что Надана уже ждет меня на западе, и останется на месте до пяти вечера завтрашнего дня. По идее, нам должно хватить времени, чтоб добраться.
Оттуда же, с запада, куда я смотрю, ветер приносит долгожданную прохладу.
— Тут какие-никакие дома есть. Пока светло, можно откопать один. Все-таки с крышей над головой спокойнее, — пытается убедить меня Эристан, расценив мое молчание по-своему. — А у гемодов, по ходу, прибор ночного видения. Нашли тебя — все, жопа.
— Конечно, мы останемся тут, — киваю я, собираюсь добавить, что утром Эристану понадобится много еды, но с мысли меня сбивает трубный сигнал, прокатившийся над Полигоном.
Он напоминает рев древнего чудовища, и в душе начинает ворочаться что-то глубинное, темное, заставляющее волосы подниматься дыбом.
— Гемоды выходят на охоту, — говорит враз осунувшийся Эристан, — надо искать убежище.
Интерлюдия 3. Дикая охота
Бородатый Фобос и чешуйчатый Деймос весь вечер сосредоточенно собираются на дикую охоту, рогочут, обмениваются дебильными шутками и не обращают на Сандрино внимания, а он сидит под разделочным крюком, возле кучи дров, накрытых брезентом, и наблюдает за ними, как за детьми, готовящимися к празднику.
У него есть дробовик, плазменный пистолет и ориентировка, пришедшая на коммуникатор. Координатор сообщил, что у Тальпаллиса встреча в крайней западной точке Полигона и больше ориентировок не будет — дальше наблюдение за участниками шоу будет осуществляться не из Чистилища, а из центрального офиса Эйзера Гискона, который ревностно следит за утечкой информации.
Осталось убедить этих уродов, что им тоже нужно на запад.
Над лагерем кружат дроны, то взлетают до небес, то пикируют. Гемоды играют на публику: чешуйчатый Деймос достал из загашника сверток с устрашающего вида тесаками и крючьями и поочередно вертит их в руках.
Фобос обновляет виселицу, меняет крюк, натягивает веревку.
— Кровянку будем делать? — радостно спрашивает он.
— Ага! — откликается Деймос. — Этот вот крупы принеф! Чего добру пропадать?
Сандрино глядит в темнеющее небо и в очередной раз размышляет над тем, как таких идиотов до сих пор не прикончили участники шоу. Он с этого начал бы, завладел оружием и завалил бы всех конкурентов.
У него теперь много времени для раздумий. Что происходит между боссом и Тальпаллисом, какой силой завладели оба? Каким образом Тальпаллису удается ускользать от смерти? Если разобраться, будет проще его достать.
— Эй, ты, мед-медь! — орет чешуйчатый, стоящий в дверях хижины, и делает загребающий жест рукой, в то время как Фобос топает к нему.
Что им нужно? Долбанные дебилы. Сандрино нехотя поднимается, перекидывает дробовик через плечо и направляется за ними, обдумывая, как надоумить их идти на запад. База находится в центре Полигона, туда пилить и пилить…
Едва он, пригнувшись, переступает порог, чешуйчатый радостно бормочет, аж слюна изо рта летит:
— Малява прифла. Баба будет там — на вападе! — От возбуждения он начинает пританцовывать. — Туда и едем!
— Едем? — удивляется Сандрино.
— Хе! А то! — издает Фобос возгласы, которые можно трактовать по-разному, и спускается в подпол, откуда передает напарнику тяжеленный ящик…
— Помоги, мед-медь, — тужась, хрипит чешуйчатый, смотрит на Сандрино оранжевыми змеиными глазами, и ему кажется, что вот-вот покажется раздвоенный язык, а потом наступает провал…
Когда Сандрино приходит в себя, понимает, что ящики поднял он, а чешуйчатый, который как-то его заставил это сделать, уже потрошит первый. Рассвирепев, Сандрино роняет ящик — грохот такой, словно там разбилась тонна посуды, — надвигается на коротышку, раздувая ноздри и сжимая кулаки: