Карфаген 2020. Восхождение
Шрифт:
Наоми гораздо талантливей Наданы, ее бы в команду!
— Наоми, тебя причислили к простым ошибочно. Ты — довольно сильный телепат. Благодаря обретенным способностям я разблокировал телепатию, теперь ты можешь если не читать, то чувствовать мысли человека.
Делаю шаг назад, обвожу взглядом собравшихся и улыбаюсь, разводя руками.
— Безумно рад вас всех видеть. Наоми, следи за моими мыслями, подтвердишь, что я честен. Я по-прежнему считаю себя трикстером, а трикстеры своим не лгут.
Пересказываю все, что со мной случилось, дохожу до момента, как пытался помочь во время облавы, но меня атаковал Макс, когда я пытался отбить Элиссу, и, не желая того, я его прикончил.
Думал, что Дэн будет возражать, но он лишь сверкает синими глазами, катает желваки, его отношение ко мне — ненависть, будь его воля, давно пристрелил бы. Замолкаю, смотрю на Наоми. Она все так же ошалело хлопает ресницами.
— Он не врет! Леон и правда защищался.
Дэн не выдерживает, вскакивает.
— Да, мы собрались продать девку, получить миллион и разделить между нами всеми! Мы голодаем, скоро дохнуть начнем! И когда встал вопрос, кому жить, Максу или этой… сучке, ты выбрал ее! — Он не говорил, выплевывал слова, и его голос эхом метался в пустом зале. — Говоришь, что считаешь себя трикстером. Крыса ты! Сам небось ее продал и вон как поднялся!
Собравшиеся встревоженно гудят, напряжение достигает апогея, моя рука ложится на рукоять пистолета. Когда фонтан красноречия Дэна иссякает, я снова беру слово. Начинаю издали:
— Вы все знаете легенду, что когда у зверобогих умирает Белый Судья, то Танит, воплощенная в девушке великого пунийского рода, снисходит до пунийца, и он становится Судьей, да? — Молчание служит ответом. — Мир Ваала рушится. Танит теперь против него, и та девушка, Элисса, и была воплощенной Танит. Белый Судья никогда не появится. Теперь вместо него буду я. Но мне нужно развиваться, и, чтобы изменить мир, действовать надо сверху, наращивать влияние. С помощью Танит и Шахара я пробился на четвертую ступень. И не только пробился, но и Эйзер Гискон готов отречься от Ваала. Ему нужны верные бойцы. Он готов предоставить землю, где вы будете жить, это на Сабанском полуострове. И сейчас вы должны ответить, пойдете ли со мной. Будем ли мы сражаться вместе, как раньше. — Смотрю на Наамана. — Что скажешь? Каков бы ни был твой ответ, я все равно не оставлю свою стаю без помощи.
Нааман выдерживает мой взгляд, его целый глаз блестит, ноздри раздуваются.
— Леон был отважным воином и преданным другом, — говорит он. — Но я смотрю на тебя и не вижу его. Ты стал другим. Нам нужно время на принятие решения.
— При положительном ответе завтра за вами прилетит транспортник Гискона, и вы никогда не будете голодать, прятаться и нуждаться. Вам предоставят жилье, современное оружие и технику. Все, что от вас потребуется, отбивать атаки бунтовщиков, которым подыгрывает нынешняя ЧВК. Мало того, я попытаюсь убедить Гискона создать свою ЧВК, куда рассчитываю включить вас, причем на офицерские должности.
— А как же дети? Женщины? — пролепетала Гитель омертвевшим голосом, видимо, ее убило осознание того, что ко мне снизошла Танит, что это означает, ни для кого не секрет.
— Место будет всем. У вас есть полчаса. Оставляю вас и жду в коридоре.
Прислонившись к стене и запрокинув голову, думаю о том, как поступил бы на месте загнанных в угол людей. Им некуда отступать, нечего терять, но шаг в неизвестность всегда страшит. В столовой поднимается гвалт, отдельных слов не разобрать, больше всех спорят женщины, долетает «голод», «сдохнем». Нааман взывает к порядку и выносит решение на голосование.
Выходит он раньше чем через полчаса, кладет руку на плечо и заглядывает в глаза.
— У нас нет выбора, Леон. Здесь мы точно погибнем, нас загоняют, как диких зверей. Поэтому мы идем с тобой. Нас осталось шестьдесят четыре человека. Двадцать детей. Сорок четыре взрослых, двадцать пять женщин, девятнадцать мужчин — не маловато ли?
— Наши женщины отменно владеют оружием, — отдаю ему коммуникатор, такой же, как у меня, программирую на нового владельца, объясняю, как использовать. — Он работает только снаружи, в зиккурат сигнал не дойдет. Я напишу точное время, когда и куда прибудет транспортник. — Пожимаю его руку. — Рад, что мы снова семья.
Меня окружают собравшиеся, подростки спрашивают про «Полигон», взрослые — о подробностях жизни на четвертом уровне. Пытаюсь отыскать Гитель, но ее нет, скорее всего, ушла к детям. Говорю, что у меня мало времени, прощаюсь, но меня не отпускают, лезут с объятьями, жмут руку, дети липнут. Намаан топает, разгоняя их, и вместе с Бэном отправляется меня провожать.
— Большая часть стай ушла в леса, услышав, что никто больше не истребляет озверелых, — говорит старейшина и бросает в спину: — Леон, если мы умрем… Наша кровь будет на твоей совести. Надеюсь, что она у тебя осталась!
Останавливаюсь у порога, оборачиваюсь, выдерживаю его взгляд.
— Намаан, клянусь, что как только появится возможность, я помогу и другим стаям. Но на это нужно время. Уйти в леса — правильное решение.
После визита к трикстерам отправляюсь в логово Рэя, но не обнаруживаю его там. Судя по порядку и вытертой пыли, логово обжито, и ушел он отсюда недавно. Оставляю записку с данными своего коммуникатора — уж Рэй найдет способ со мной связаться. Пишу, что не забыл о нем и попытаюсь его вытащить и легализовать.
Оставаться тут смысла нет — Рэя можно и до ночи прождать. Поскольку управился я быстрее, чем рассчитывал, остались три часа, и по подземным ходам отправляюсь к Помпилию, чтобы закинуть удочку, нет ли у него на примете толковых бойцов-зороастрийцев для службы в «Оплоте». Хочется, чтобы хотя бы офицеры были единомышленниками.
Но на самом деле гораздо больше хочется увидеть Элиссу, обнять ее и снова сделаться целым. Заглянуть в ее сияющие счастьем глаза и понять, что все мои действия и решения нужны и важны.