Карфаген должен быть разрушен
Шрифт:
В 348 году появился новый двухсторонний договор — более детализированный и расширенный вариант первого соглашения (в сферу карфагенского влияния была включена Испания). У Карфагена имелись веские причины для поддержания дружественных отношений с Римом. По условиям договора римским и карфагенским купцам предоставлялись те же права и привилегии, какими пользовались граждане городов, куда они приезжали, а у нас есть все основания полагать, что пунический торговый люд обитал и в Риме, и в других поселениях Лация{566}. Копии и этого, и предыдущего договора хранились в казначействе эдилов, сенаторских чиновников, надзиравших в том числе и за коммерческими рынками Рима. Данный факт свидетельствует и об активном товарообмене. В нем, вероятно, участвовали такие продукты, как рыбные изделия, соль, сардинские руна, африканский чеснок,
Можно найти и другие свидетельства пребывания карфагенян в Риме. Римский писатель I века нашей эры Варрон упоминает местечко в Риме на Эсквилинском холме, называвшееся Vicus Africus — Африканский квартал. Он связывает происхождение этого названия с проживавшими здесь в свое время заложниками, плененными в ходе Пунических войн{568}. Последние исследования показали, что Африканский квартал появился задолго до военных конфликтом между Римом и Карфагеном{569}.
Примечательно в этом отношении и упоминание в исторической литературе странного монумента — Columna Lactaria, «колонны молочниц» [211] , когда-то стоявшей на Овощном рынке в Риме — Forum Holitorum. Возможно, в действительности это был священный бетиль, которому поклонялись пунические обитатели города {570} . Варрон описывает этот рынок как «старый macellum, где для еды покупали овощи», полагая, что macellum — это греческое слово {571} . В действительности же macellum — семитское обозначение рынка, широко использовавшееся в пуническом мире. Оно ассоциируется с целым рядом городищ в Лации, а это может указывать на существование в них пунических коммерческих анклавов {572} . Кроме того, имеются доказательства пребывания пунийцев в Ардее: здесь при раскопках храма Геркулеса найден клад вотивных предметов — пуническая керамика и пунические письмена {573}
211
По преданию, к этой колонне приносили младенцев в надежде на то, что их накормят молоком или заберут.
Карфаген торговал и с Бруттием (современная Калабрия) на южной оконечности Италии. Недавние археологические исследования транспортных амфор, найденных в Карфагене, подтвердили, что в IV веке карфагеняне завозили товаров и различных материалов из Бруттия даже больше, чем из Сардинии{574}. Деловые связи с этим регионом были настолько прочные, что карфагеняне направили своих солдат помогать жителям Гиппония заново основать город после того, как их оттуда изгнал Дионисий, тиран Сиракуз{575}. Кампания тоже сотрудничала с Карфагеном: ее наемники сражались в карфагенских армиях на Сицилии{576}. Новый договор с Римом отражал возрастающее влияние города в тирренском регионе и повышенную заинтересованность Карфагена в своем присутствии на полуострове.
По условиям нового договора Карфагену позволялось в случае необходимости вторгаться на территорию Италии. Если карфагеняне при этом захватят какие-либо латинские города, то их надлежало передать римлянам, но разрешалось владеть захваченной собственностью и пленниками (когда же пленников отдавали Риму, то они незамедлительно освобождались). Северная Африка (кроме Карфагена) и Сардиния исключались из сферы коммерческих интересов римских купцов, однако торговля с Сицилией, похоже, дозволялась. В военном отношении карфагеняне, вероятно, считали Рим важным региональным союзником в противостоянии с Сиракузами, а римляне видели в Сиракузах потенциальную угрозу. И Дионисий, и Агафокл не скрывали своих намерений подмять под себя Италию. Римляне недавно уже заставили уйти обратно греко-сицилийскую флотилию{577}.
Пиррова победа
В первые десятилетия III века римляне обратили свое внимание на богатые города Magna Graecia, Великой Греции, обширной области Южной Италии, колонизированной греческими поселенцами. После ряда приграничных столкновений с римлянами Тарент, самый могущественный город в регионе, начал подыскивать себе союзников как в самой Италии, так и за ее пределами. В конце концов помочь городу согласился Пирр, владыка Эпира, крохотного эллинского царства, располагавшегося на побережье Адриатики примерно в том месте, где теперь находится Албания{578}. Жизнь 38-летнего Пирра была насыщена бурными событиями. Он пережил несколько низложений и реставраций на трон, побывал заложником при египетском дворе и даже царем Македонии{579}. Ему было тесно в маленьком государстве, и он, конечно, не мог отказаться от приглашения тарентийцев явиться к ним и спасти их от посягательств Рима.
На самом деле Пирру подходила роль полезного союзника. Современники, а затем и поклонники считали его одним из самых выдающихся полководцев в Древнем мире. Многие эллинские монархи, желавшие завязать дружбу с таким неутомимым бузотером, охотно предоставили ему солдат, слонов, корабли и деньги. Тем не менее итальянская кампания началась несчастливо: в Адриатике его армаду чуть не погубил шторм. Ему все же удалось собрать корабли, тарентийцы назначили его главнокомандующим с неограниченными полномочиями, и он чувствовал себя полностью готовым к войне с Римом.
Римляне одолели самого серьезного противника в Италии — напористых самнитов, но Пирр с закаленными в боях молосскими войсками представлял для них совершенно иную и неведомую угрозу. Впервые римляне встречались на поле брани с эллинами и проиграли обе битвы при Гераклее в 279 году. (Пирру помогла не только тактическая смекалка, но и паника, охватившая римскую конницу при виде наступавших слонов.) Одержав победу, Пирр смог дойти почти до самого Рима{580}.
Карфаген, наблюдавший вначале за войной со стороны, решил все-таки вмешаться. Союзные обязательства перед римлянами наверняка дополнялись опасениями по поводу агрессивных намерений Пирра в отношении Сицилии. Еще в 280 году карфагенский командующий Магон привел в римский порт Остию флотилию из 120 кораблей и предложил военную помощь. Римляне, не желая создавать прецедента для будущих интервенций Карфагена, вежливо отказались{581}. Они уже почти согласились принять условия мира, продиктованные Пирром, но в последний момент сенат, вдохновленный непоколебимой стойкостью Аппия Клавдия Цека (Слепого), проявил твердость, отверг предложения противника и проголосовал за продолжение войны. Пирр одержал очередную победу над римскими легионами в 279 году при Аускуле, однако она далась ему ценой таких потерь, что царь произнес фразу, ставшую историческим афоризмом: «Еще одна такая победа — и мы погибли!{582}» Его войска существенно поредели, и ему ничего не оставалось, как вернуться в Тарент.
В гибельной Пирровой победе содержался определенный позитив для римлян, но она имела нежелательные последствия для их союзников карфагенян. Пирра, потерявшего интерес к продолжению войны против Рима, пригласили сиракузцы сразиться с карфагенянами. Их предложение казалось особенно привлекательным в связи с тем, что супруга Пирра, дочь Агафокла, родила сына, и это обстоятельство давало ему право претендовать на Сиракузы и все земли сиракузцы в самое тяжелое для государства время политической слабости и раздробленности{583}.
Именно тогда, очевидно, и был подписан третий договор между Карфагеном и Римом. Помимо продления срока действия прежнего договора от 348 года, стороны добавили к нему несколько новых статей. Любые переговоры о мире с Пирром должны вестись совместно, с тем чтобы исключить возможность объединения царя Эпира с одним из союзников против другого. Предусматривалось и ограниченное военное взаимодействие в случае нападения на Карфаген или Рим, причем каждая сторона обязывалась материально обеспечивать, финансировать и оплачивать свои войска (правда, Карфаген должен был еще оказывать и военно-морскую поддержку){584}.