Карибская сага(Логово льва-новая редакция)
Шрифт:
Наблюдалось всего лишь одно отличие, нехарактерное для славных прошлых времён: вместо привычного седого ёжика на голове бравого капитана наличествовала густая грива пегих волос, хитро зачёсанная на правую сторону. Впрочем, это было вполне объяснимо, учитывая, что Сергей Анатольевич был чрезвычайно неравнодушен к слабому полу, а молоденькие девчонки стесняются мужчин с видимыми дефектами. Вот и приходилось скрывать факт отсутствия правого уха, коварно отстреленного американской пулей во время погони за китом-полосатиком два года назад, немного севернее города Анадыря…
– Здорово, мазуты береговые, неаппетитные, – небрежно помахал рукой Сергей Анатольевич.
– Мяу! – поддержал его сиамский кот Кукусь с крыши рулевой рубки.
– И вам сто лет не болеть, господа морские волки. А ещё – хорошего вам, товарищ Куликов, ушного протеза, в качестве награды от руководства за достигнутые успехи в боевой и политической подготовке, – в том же ключе откликнулся Ник. – Немедленно отходим, капитан. Погоня серьёзная висит на хвосте.
– Отходим, так отходим, – меланхолично согласился капитан и направился на нос шхуны, к новенькой якорной лебёдке…
Команда красавицы-яхты состояла из четырёх человек и одного кота.
Во-первых, собственно капитан Куликов, заслуженный и просоленный мореман. Далее – Айна, сейчас грустная до невозможности по причине полной неизвестности о судьбе любимого мужа, обладательница огромных печальных глаз и роскошной гривы густых антрацитовых волос. По судовой специальности она – штурман, радист и кок в одном флаконе.
Третьим по списку числился Никита Андреевич Иванов. Палубный матрос и усердная посудомойка по совместительству.
Замыкающий – хмурый и вечно молчащий норвежец лет пятидесяти по прозвищу Фьорд. Моторист-дизелист и, вообще, мастер на все руки.
А кота Кукуся Сергей Анатольевич называл не иначе, как «мой верный помощник» и «бесценный подсказчик»…
– Тогда, в Анадыре, меня майор Петренко разыскал. Специально из Магадана прилетел – пообщаться со мной. Сперва-то я отказаться решил. Ну, ради какой такой морской русалки мне связываться с НКВД? Но он, собака бешеная, натуральный змей-искуситель сухопутный, мне фотографию «Кошки» показал. Как я мог устоять? Через три месяца на эсминце отплыли в Шанхай, где и забрали эту красавицу. Потом через Суэцкий канал прошли, на Шпицберген несколько наших ребятишек доставили, ну, и по мелочам ещё поплавали – по самым разным морям. Блеск натуральный, короче говоря. Мы с Кукусем несказанно довольны жизнью такой…. Сейчас, вот, велели вас покатать немного, куда только пожелаете. Первым делом в Барселону зайдём. Великолепный город, доложу я вам. Там нас должен дожидаться старший лейтенант Геннадий Банкин. По хорошему, вам с мадемуазель Айной нужны новые документы. Да где их взять – в спешном порядке? Кто же знал, что вы и в Европах тухлых жмуриков, по привычке, будете оставлять за собой?
Через неделю, уже под вечер, они пришвартовались в порту Барселоны.
Ни таможенников тебе, ни паспортного контроля, бардак полный, классический.
– Видимо, коррида сегодня, не иначе, – мудро предположил Куликов, вытаскивая пассатижами пробку из коньячной бутылки.
Скоро и Банкин пожаловал, заорал на весь пирс – слава богу, что на английском:
– Здорово всем, пальмы зелёненькие! И капитан с котярой здесь! Ну, надо же, паэлья испанская несолёная мне в глотку – каждый день по три раза!
Ознакомившись с новостями, Гешка откровенно обрадовался:
– Всю жизнь мечтал побывать в тех благословенных краях, на берегах Карибского моря. Замечательно и бесподобно…. Все северные находки, командир, я лично Бессонову сдал. А Мэри, – вздохнул мечтательно, – в наш Учебный центр определили. Сейчас они с Зинаидой Ивановной вдвоём Марту с Афоней воспитывают, привет вам – от всех них…
Утром они пошли гулять по Барселоне. Красивый город – слов нет. Одна Ля Рамбле – центральная улица (или проспект?) Барселоны – чего только стоит. Если по ней погулять вдумчиво, не торопясь, то всяких и разных знаменитостей можно насмотреться – до тошноты серьёзной. Ник там и самого Жоана Миро лицезрел, и за молодым ещё совсем Сальвадором Дали, в окружении пёстрой стайки молоденьких девушек, наблюдал. Судя по случайно подслушанному разговору, маэстро собирался перебираться в Нью-Йорк – на постоянное место жительства. Жаль, конечно, но жизнь она такая штука, с ней не поспоришь….
Свернули на боковую улочку, около чахлой пальмы шумные цыганки торговали алыми и бордовыми гвоздиками. Внимательно посмотрели цыганки на подходивших к ним людей, заулыбались, громко зачирикали о чём-то своём. А самая старая из них Айне целую корзину с цветами протянула с поклоном. Протянула и поблагодарила:
– Спасибо вам, русские братья и сёстры. Барселона, тридцать седьмой год. Мы всё помним. Спасибо вам…
Искренне поблагодарил Ник цыганок, а у своих спутников озабоченно поинтересовался:
– А откуда они узнали, что мы русские?
– Кто же их, догадливых, знает? – хладнокровно пожал плечами капитан Куликов. – То ли по мордам характерным, то ли по обуви, – хмуро посмотрел на пыльные ботинки Банкина и недовольно поморщился.
– Действительно, – Гешка виновато поскрёб пятернёй в затылке, – в такой спешке к вам выезжал, что родимый «Скороход» не успел поменять на что-нибудь приличное. Надо срочно искать обувную лавку…
Вечером бывалый Куликов повёл всю компанию смотреть на ночную Барселону. Зашли в один симпатичный кабачок, плотно забитый разнообразным народом, – еле нашли свободные места. Кругом было необычайно весело, все громко кричали, размахивали руками, кто-то танцевал, в углу, и вовсе, азартно стучали костяшками домино по дубовому столу. Непринуждённая такая атмосфера царила – не то, что в скучных и серых советских ресторанах, никакой тебе чопорности, никакого выпендрежа друг перед другом.
– Здесь, в Испании, – неторопливо рассказывал Куликов, – рестораны, кафе и прочие всякие трактиры – это часть культуры, своеобразные клубы по интересам. Вечерняя жизнь в этих заведениях часов в девять вечера начинается и длится практически до трёх-четырёх утра. И это притом, что рабочий день у многих начинается уже в шесть-семь утра…. Когда испанцы спят? Не знаю. Впрочем, ещё и сиеста есть – дневной послеобеденный сон…. А сидеть весь вечер, или там всю ночь, в одном и том же кабачке здесь не принято. В одном посидел часик: вина белого попил, паэльей закусил, в домино поиграл – в другой ресторанчик пошёл. Там красного вина попил под орешки фисташковые, с друзьями о корриде вволю потрепался, попел под гитару – порулил дальше. Некоторые особо стойкие за ночь обходят больше десяти заведений…. Кстати, в будние дни здесь мало кто дома готовит, все питаются по кафешкам и ресторанчикам. Зато в выходные наблюдается насквозь обратная картина. Почти все забегаловки закрыты напрочь. Всё потому, что у испанцев так заведено: в выходные обязательно надо ходить в гости к ближайшим родственникам, или наоборот – родственников тех принимать у себя. Испанцы всякие старинные обычаи и традиции чтят старательно, на полном серьёзе…
Потом они посетили ещё одно интересное заведение – единственный во всей Барселоне баскский ресторан. Название этого ресторана было совершенно не выговорить, сколько ни старайся, а с баскского языка на русский оно переводилось как «Копчёный».
В просторном холле «Копчёного» были развешены чёрно-белые фотографии и гравюры, на которых были запечатлены спортивные национальные развлечения басков: поднятие гигантских валунов, стрельба из самодельных арбалетов, игра во что-то, смутно напоминавшее русскую лапту. И официанты были как на подбор – нестандартные: у одного большое круглое родимое пятно размещалось ровно посередине лба, у другого широкий багровый шрам прихотливо змеился от виска до подбородка. Колоритные и импозантные личности, по национальности – все баски, конечно же.