Карибский кризис
Шрифт:
— Послушайте, организация… Организация мне не нужна сама по себе. Организация нужна для того, чтобы обслуживать отдел продаж и аптеки — то есть те структуры, которые приносят прибыль. А у нас что? Отдел продаж работает, чтобы кормить организацию. То, что сейчас происходит — нерентабельно. С такими расходами ежемесячный объем продаж должен быть в три-четыре раза больше. А чтобы рационально применять усилия, чтобы не таскаться бесцельно по городу, надо знать емкость рынка, объемы финансирования территорий, на которых мы работаем. То есть, мы должны знать, сколько денег выделяется на нужды здравоохранения из областного бюджета, из городского, какими деньгами располагают больницы, помимо государственного финансирования. Далее, мы должны знать структуру расходов больниц — как больницы тратят эти деньги, и какое место занимаем мы в этой пищевой цепочке. Кроме этого, нам нужны тактико-технические данные больниц — сколько они делают операций, манипуляций, сколько потребляют шприцев, рентгенпленки,
Довольный, что втянул меня в пустопорожний разговор, Расторгуев продолжал тянуть:
— Но как мы можем выглядеть, если у себя на фирме мы не можем друг с другом договориться? Вот Ирина — она же никому не дает информацию о своих клиентах. Марина приезжает из Питера — тоже ездит по-своему, никому не отчитывается.
— Послушайте, Михал-Фёдорыч, а на что вам Ирина-Марина?! Их клиенты — это мои клиенты, девушки ездят к ним по моему поручению. Для их функционирования не нужен большой штат сотрудников. Как вам друг с другом договариваться — решайте сами, языком владеют все. Где находятся основные клиенты и органы государственной власти, ответственные за финансирование — эта информация открыта для всех. Про маркетинг и планирование я три месяца говорю, язык сломал — никто не чешется! Сидят и думают: какую бы еще проблему подкинуть генеральному…
Проанализировав свои ошибки в обращении с Расторгуевым и Паперно, я решил их прижать их же собственными словами-обещаниями: летом они утверждали, что у нас самая сильная компания в городе, что ни у кого нет такого мощного административного рычага, как у нас, что мы порвём все бюджеты и установим в городе монополию; — ну, и где это всё?! Я требовал от них выполнения их собственных обещаний, хотя отдавал себе отчет в том, что и тогда, летом, и сейчас, они действуют по указке святого Иосифа. Летом, когда у нас с ним были хорошие отношения, он сказал им, что поддерживает меня и будет всячески продвигать мою фирму, поэтому они хорохорились и рисовали радужные перспективы (причем небезосновательно); теперь же ситуация изменилась, и я с тревогой размышлял, какие пакости готовит мне старый седой греховодник.
Укрепившись в решении уволить протеже святого Иосифа всех до единого, я прибегнул к своей обычной практике выдавливания и бесконечных разносов — а в офисе уже шагу нельзя было ступить, чтобы не разозлиться настолько, чтобы быть готовым не то что к массовым увольнениям, но даже к массовым расстрелам. Вот некоторые обнаруженные мной недочеты:
— Самый больной вопрос — возврат экспортного НДС по экспортным сделкам Экссона (поставки аккумуляторных батарей в республики Прибалтики, Средней Азии и Монголии). Документы поданы, но с налоговой инспекцией никто не работает, не стимулирует, чтобы вопрос был решен в кратчайшие сроки. Расторгуев кивал на святого Иосифа: мол, мы на своём участке всё сделали, теперь пускай он на своём уровне решает. Тогда как святой Иосиф изображал ситуацию таким образом, будто ему до сих пор не растолковали всех нюансов, без которых он не может сунуться в налоговую инспекцию.
— Невыполнение планов по продажам. В начале августа Расторгуев и Паперно забожились, что к ноябрю выведут продажи на уровень 20 миллионов рублей в месяц (это по всему Южному региону). А вообще, Ирина и Паперно разработали целый ряд прибыльных проектов, подготовили соответствующие письма мэру Волгограда, святой Иосиф добился их подписания (за что я ему отвалил немало денег), и по идее мы должны были иметь месячный оборот 20 млн рублей по одному только Волгограду. Тогда как фирма застряла на обычных своих 10-ти миллионах.
— Почему-то свернули сразу несколько важных направлений деятельности, таких как реализация рентгенпленки, лабораторных инструментов и расходных материалов, дезинфектантов, в результате чего в кардиоцентр, наш родной дом, с этими позициями влезли конкуренты, причем не какие-то там серьезные, для уничтожения которых пришлось бы активировать тяжелую артиллерию, а всякая мелкая шушера, для разгона которой было бы достаточно водителя с щеткой для чистки стекол.
— Серьезно захромали организационные вопросы: инвентаризация склада и имущества фирмы, анализ движения по складу, элементарная отчетность, бюджетирование (последний пункт включал в себя такой нюанс: составление бюджета на следующий месяц, т. е. план доходов и расходов, этот документ подписывается всеми руководителями, они отвечают за его выполнение, а в конце следующего месяца перед зарплатой отчитываются; и при невыполнении плана все убытки, весь экономический ущерб высчитывается из их зарплаты. Летом я рассчитал, что при нашей средней рентабельности 15 % и при наших расходах нам нужно продавать минимум на 20 миллионов, чтобы сохранять финансовую устойчивость. И с этой цифрой все согласились, но никто не взял в толк, что помимо согласия в виде кивка головой надо составлять соответствующие документы и брать на себя материальную ответственность). В итоге, мне еще ни разу не был предоставлен бюджет, и соответственно, передо мной ни разу не отчитались в его исполнении.
— Затормозилось оформление в собственность здания на территории кардиоцентра (либо заключения договора аренды на максимально длительный период). Очень важный пункт: это здание площадью свыше 500 квадратных метров Халанский отдавал мне практически задаром, и я имел на эту недвижимость очень серьёзные планы.
— Чехарда с отчетностью по аптечной выручке.
— Хаос во взаиморасчетах с поставщиками.
— Бухгалтерия Экссона — после того, как прежний главбух Мальчинина запустила учёт, документы были переданы аудиторской фирме Аудит-Стандарт. И Расторгуеву было поручено контролировать аудиторов и спрашивать за конкретные результаты. Аудиторы сначала сказали, что возьмутся за ведение учета, потом вдруг заговорили о «восстановлении», теперь отказываются от взятых на себя обязательств и говорят, будто обнаружили такие вещи, с которыми совсем нельзя работать, что надо открывать новое юрлицо, а прежнее хоронить, а когда я говорю им, что по этой фирме нам надо взыскать с налоговой инспекции экспортный НДС, они на меня смотрят, как на пришельца. Аудиторы сидят на зарплате, и когда я подписывал с ними договор, то в нём не было пункта, предусматривающего, что мы платим деньги и сосем. Если бы нас заранее поставили в известность, что будет так, я бы на такие условия не подписался. Я неоднократно говорил Расторгуеву, чтобы он в начале каждого месяца подписывал план работ, а по окончанию каждого месяца — акт выполненных работ, сверка его с планом, далее оплата. Но мои требования остались невыполненными.
— В начале 2004 года святой Иосиф пообещал мне раскачать начальника горздравотдела Кармана, чтобы тот переоформил на Совинком суперпроходные муниципальные аптеки: №№ 3,4, 13, и старый седой полковник даже брал деньги на решение вопроса. Сначала он отмахивался, что «не подошло время», а теперь кивает на исполнителей — Расторгуева, Паперно и Бунеева, будто задержка за ними, и, как только они добудут необходимые документы, вопрос будет решён. В чём проблема?!
— В июле при обнаружении отрицательного сальдо 12 миллионов было решено сделать на Совинкоме разделительный баланс, при котором от компании отпочковывается дочерняя фирма с левым учредителем, куда сливаются все долги. При этом Совинком остается чистым. Но, поскольку, это слишком подозрительно и нашим должникам всё станет ясно, нужно создать новую структуру, на которую срочно переоформить все лицензии и договора с основными клиентами и поставщиками, а прежнюю фирму обанкротить-похоронить. При этом виновниками выставить уволенных Мальчинину и Ярошенко, для чего завести соответствующие уголовные дела, чтобы в случае опасности перевести на них все стрелы. Старый седой полковник проанализировал ситуацию и заверил, что всё выполнимо и ничего сверхъестественного тут нет, и не такие дела проворачивали. Теперь же, в ноябре, все катают вату и не могут внятно ответить, что сделано и когда мы получим результат по намеченному плану (КАКОМУ? До сих пор не решено, какой вариант нам больше подойдёт, и соответственно ничего не сделано). При приеме на работу Расторгуев был обязан подписать акт приема-передачи дел, в котором должен был быть указан экономический ущерб, причиненный Мальчининой и Ярошенко. Расторгуев весьма доходчиво изложил мне всё изустно (с предъявлением соответствующих документов) во время того самого эпического судилища, на котором я, в присутствии Паперно и Ирины эффектным ударом сломал Мальчининой нос. Означенный акт до сих пор не составлен. Чего ждём? Новых сломанных носов?!
— Не соблюдается конфиденциальность и элементарные нормы безопасности — в офисе полным полно компромата (поддельные документы, печати, липовые договора, и так далее), всё это до первого же визита контролирующих органов. Получается парадоксальная ситуация: чем больше народу, тем меньше порядка, хотя мне говорилось, будто люди не успевают, поэтому необходимо нанять новых бухгалтеров, помощников, офис-менеджеров, водителей и прочих вспомогательных работников. Ту работу, что Елена Гусева выполняла в одиночку (бухучет двух юрлиц — Совинкома и Экссона) на 5+, в настоящий момент шесть бухгалтеров (три на Совинкоме и три в Аудит-Стандарте, ответственных за бухгалтерию Экссона) не выполняют даже на тройку. И так по каждому отдельно взятому участку работы.
— в офисе отсутствовало разграничение полномочий, и каждый сотрудник отдела продаж заказывал товар у поставщиков и самостоятельно оформлял коммерческие предложения, что было строжайше запрещено — во избежание проблем, перечень которых займёт слишком много места, поэтому я его опускаю. Каждый должен был заниматься своим делом, выполнять прописанную в должностной инструкции работу, и обычно я увольнял за нарушение этого правила.
Все перечисленные пункты не возникли спонтанно и внезапно, я не придумал их только что, совсем наоборот — я ежедневно говорил об этом, писал по электронной почте, обсуждал во время приездов в Волгоград, проговаривал с руководителями и рядовыми сотрудниками. И в середине ноября, не получив никаких результатов, я был намерен прибегнуть к радикальным действиям.