Карибский кризис
Шрифт:
Мы встретились с Мариной и обсудили ситуацию. Она напомнила историю вопроса и хронологию всех событий, связанных с этой парочкой — Ирина и Иосиф. Чуть больше года назад Ира получила к нему доступ для решения оперативных задач, и вместо того, чтобы обсуждать с ним одни только тендеры, стала нагружать его всем подряд, в том числе теми вопросами, которые могла решить сама, либо через менее дорогостоящих консультантов. Даже мелкие заминки в налоговой инспекции, которые можно было бы урегулировать, заставив главбуха живее шевелить батонами, Ирина улаживала при содействии старого седого полковника, который на своем уровне решал через начальника налоговой инспекции. Ей просто нравилась такая игра — она приезжает в рукопожатный офис, обсуждает с импозантным мужчиной, светским львом, всякие дела за чашечкой модного кофе, потом все вопросы быстро, как по мановению волшебной палочки, решаются. В итоге святой Иосиф стал просить прибавку к жалованью за переработку и постепенно поднял тариф почти в восемь раз — с 20,000 до 150,000! Так, например, она зачем-то выболтала ему про Экссон, и он, узнав, что у нас не одно юрлицо, а два, потребовал очередную прибавку, мотивируя тем, что «придется прикрывать и эту фирму», хотя деятельность Экссона
Дальше — больше… из офиса Волга-Трансойл их взаимодействие переместилось в квартиру старого седого полковника и стало настолько тесным, что он узнал буквально ВСЁ. В постели чего только не расскажешь — общаясь на уровне слизистых!
Если я держал дистанцию со старым седым полковником, обсудили-разошлись, то Ирина совершенно не фильтровала свою речь и выбалтывала то, что есть и то, чего нет. Стала требовать себе помощников-мужиков, и святой Иосиф с готовностью навялил Паперно, вслед за ним — Расторгуева, которые приволокли за собой целый легион хомячков, превратив Совинком в лагуну офисного планктона. Стала бредить какими-то несбыточными проектами — Городской аптечный склад, централизованная закупка дезинфектантов, под эти проекты писались письма на имя мэра, которые святой Иосиф подписывал за очень большие деньги, а потом всё это застопорилось из-за того, что изначально не было продумано до конца. А Ирина истерила, что надо скорей всё это делать, иначе будет поздно. Ей верили, потому что до этого у неё не было проколов, и вот обожглись. И на старуху бывает проруха.
Потом она закошмарила святого Иосифа до такой степени, что он от неё избавился, так как не ожидал от хрупкой блондинки такой монструозности. После сложного и болезненного развода 2003 года (он обнаружил, что ему на протяжении долгих лет изменяла жена) ему хотелось создать новую семью, уютный очаг, сделать ещё детишек, а в лице Ирины он нашёл фурию, которая работает, как проклятая, 25 часов 8 дней в неделю и даже в постели обсуждает всякие дела. Он пытался обуздать эту стихию, думал, что дело в Совинкоме и его сумасшедшем хозяине и предлагал уйти из Совинкома, создать собственный аналогичный бизнес, либо открыть бутик, салон красоты, кофейню — что угодно, лишь бы она успокоилась, не моталась по командировкам и больше времени проводила дома. Но она не приняла ни один из предложенных им вариантов и продолжала тарахтеть: Совинком, тендеры, Ставрополь, Ростов, Джонсон и Джонсон… И тогда святой Иосиф мягко отправил её в отставку и занялся поисками другой невесты, которая бы подошла его темпераменту.
А сейчас у Ирины начался настоящий психоз — причем не столько из-за отсутствия чувственных удовольствий (в своём рассказе Марина употребила слово «недоебит»), сколько от употребления запрещенных веществ…
В этом месте разговора я буквально подпрыгнул от удивления, хотя, казалось, уже перестал чему-либо удивляться.
Все в офисе уверены, что Ирина балуется чем-то нехорошим: вроде бы только что сидела в депрессии, грустила, потом съездила куда-то на такси, вернулась и тут началась феерия, открылись двери в параллельные миры. Над ней уже стали подшучивать: «Что нового на Дар-Горе?» (Дар-Гора — частный сектор, в котором полным-полно цыган, торгующих наркотой).
Марина сыпала всё новыми и новыми подробностями:
— …Ты запретил ей ездить к святому Иосифу, а она от него не вылезает. Зачем она к нему бегает? Я тебе скажу, директор, зачем! Один день она ходит и жалуется на тебя — какой ты плохой, наделал долгов, ни во что не вникаешь, сотрудниками не занимаешься… Другой день приходит и говорит, какой ты хороший, чуть не святой, а тебя все обманывают, и умоляет тебе помочь. При этом она сливает про тебя всё, что знает. На третий день она приходит, бросается с кулаками на старого седого полковника, обвиняет его во всех смертных грехах и требует каких-то страшных клятв. Все разговоры идут под беспрерывный плач и завывания. Ты ведь знаешь, у неё это запросто — переход от соплей к бычке и обратно.
— А откуда ты все знаешь? — изумился я.
— Она мне сама рассказала… частично… остальное сотрудники узнали из писем…
У меня глаза вылезли из орбит:
— Из каких еще нахрен писем?
Марина пояснила, что Ира пишет письма, которые забывает забрать с собой, и они валяются по всему офису. В них она описывает всё, что творится на фирме, кто кому какие взятки носит, кто с кем спит, и так далее. В этих письмах вообще ВСЁ ПРО ВСЕХ!!! Однажды она встала из-за стола и уехала домой, забыв выключить компьютер, и на нем был открыт файл с одним из таких писем. Один раз в факсе осталось письмо, и последний набранный номер оказался номером факса в офисе «Волга-Трансойла», то есть у Иосифа Григорьевича Давиденко. Другой раз она оставила конверт с адресом Волга-Трансойла, а в конверте лежало очередное письмо. И так далее и тому подобное.
Выложив все эти кошмарные подробности, Марина посоветовала мне переговорить лично с каждым сотрудником Совинкома, поспрашивать за Ирину, после чего принять в отношении неё какое-то решение, потому что, если оставить всё, как есть, то в скором времени разговаривать на фирме, кроме Ирины, уже будет не с кем.
Глава 44,
О принятых мной рискованных решениях, о которых мне потом пришлось пожалеть
Всё шло одно к одному, продажи резко упали, и даже кардиоцентр перестал радовать деньгами в прежних объемах, всё больше брал товар в кредит. Как результат, с ноября 2004 года я практически прекратил нормальную работу и только тем и занимался, что беспрестанно латал дыры, перехватывался, занимал-перезанимал, объяснялся с кредиторами, просил у поставщиков товар на отсрочку платежа, придумывал всевозможные схемы. Даже закладывал в ломбарде свой джип периодически. И я уже не то что не летал, но даже и не ползал, а всё больше увязал в трясине, из которой так и не смог выбраться.
Однако на внешнем моём облике это никак не отражалось: в глазах окружающих я оставался всё тем же преуспевающим дельцом. Приближались новогодние каникулы, на счетах Экссона (и аффилированных фирм) скопилась значительная сумма, израсходовать которую планировалось лишь в середине февраля, и я сделал рискованный шаг: перехватился общественными деньгами, снял со счета Техноснаба (одна из наших аффилированных фирм) во Внешторгбанке пять миллионов рублей, чтобы закрыть очередную дыру, перечислить деньги стратегически важным поставщикам Совинкома — Джонсону, Б. Брауну, и так далее. С ними ни в коем случае нельзя было портить отношения, в противном случае они не дали бы авторизацию на тендеры и нужные скидки, чтобы Совинком мог эти тендеры выиграть. Я точно знал, что, по крайней мере, до конца января эти пять миллионов не понадобятся, поэтому так смело воспользовался этими деньгами. Кроме того, меня в случае совсем уж авральной ситуации мог подстраховать Винцас Блайвас — правда, под высокий процент. У него были прихваты в нескольких банках, где ему давали деньги буквально в день обращения. Кроме того, знакомые жулики из казино.
В отличие от Совинкома, на Экссон под Новый год обрушился денежный шквал. Управление Октябрьской железной дороги закрыло все долги, Северсталь сделала предоплату по централизации (Северсталь узурпировала поставки на ОАО РЖД), Балт-Электро сделал предоплату за сырьё. Это было невероятной удачей… хотя нет, это была заслуга Артура Ансимова и Владимира Быстрова, которые сумели пробить эти деньги в условиях, когда те же организации в массовом порядке кидали поставщиков, которые не могли за себя постоять. Сотни предпринимателей обивали пороги Управления Октябрьской ж-д, пытаясь добиться хотя бы частичного погашения задолженности. Они выигрывали тендеры, поставляли продукцию, радовались, что удалось заполучить контракт с госструктурой… наивные — один из поставщиков много лет подряд безуспешно пытался вытащить с железной дороги миллиард рублей, на такую сумму он завёл туда продукцию, ему частично оплачивают, но тут же требуют ещё, обещая быстро оплатить, а потом снова включают динамо, и этот миллиардный долг тянется несколько лет. А гендиректор Балт-Электро вообще не ведает такого понятия, как «финансовая дисциплина» — он находится под крышей Минобороны и живёт по принципу: «платят только трусы».
Помимо личных отношений — подарки, рестораны, совместный отдых — Владимир с Артуром практиковали установку различных якорей, чтобы посильнее привязать к себе клиентов (собственно говоря, то же самое делал и я у себя на Совинкоме). Придумывались разнообразные формы взаимодействия, чтобы организации не так-то просто было отказаться от сотрудничества с Экссоном. В декабре мне было поручено поработать с заместителем по экономике Балт-Электро — помочь составить бюджет на следующий год (ориентировочный на год, и точный на 3–6 месяцев 2005 года). (выполняя эту работу, я с горечью отметил, что не смог заставить делать это своих сотрудников, в нормальных организациях к этому вопросу подходят очень серьёзно). Я предоставил расценки на сырьё и график наших выплат. Мы гарантированно выкупали всю заводскую продукцию — аккумуляторные батареи тепловозной группы (завод прекратил выпуск автомобильных аккумуляторов, а военные — для военных судов, танковые, и прочие — предприятие поставляло Министерству обороны напрямую, и на заводе специально находилось «представительство заказчика», т. е. военные специалисты ОТК). Также я сделал обзор по рынку свинца, полипропилена, сурьмы, медного проката и прочих комплектующих — то есть добыл прайс-листы, коммерческие предложения и сертификаты производителей соответствующей продукции. Пришлось воспользоваться компьютером и сканером, чтобы подправить некоторые цифры — всё-таки многие позиции мы продавали дороже, а главный экономист завода должен был утвердить Экссон как основного поставщика и покупателя (фактически как торговый дом). Но мы немного погрешили против истины — дело в том, что никто на рынке не гарантирует цены на год вперёд, особенно на свинец, стоимость которого меняется в зависимости от колебаний на Лондонской бирже. И здесь нам пришлось изрядно поразмыслить: мы давали заводу твердые цены на сырьё на ближайшие полгода, исходя из которых завод предоставлял нам цены на готовую продукцию, которые мы в свою очередь давали нашим потребителям — Управлениям железных дорог, руководство которых закладывало в бюджет соответствующие деньги. Просчитав и утвердив бюджеты, предприятия не могли ничего изменить вплоть до утверждения следующего бюджета — ведь в нём предусмотрены как доходы, так и расходы, если изменить хотя бы одну цифру, всё полетит в тартарары, а от бюджета в свою очередь зависит масса других показателей. Немного отступая, отмечу, как всё-таки умиляют некоторые клоуны, которые, увидев в СМИ объявления о государственных тендерах, публикуемых чисто для вида, влазят со своими коммерческими предложениями, а когда их предсказуемо игнорируют, начинают рамсить — поднимать шум в СМИ, подавать в суд и так далее. Если люди сверстали бюджет на год вперёд и просчитали каждую копейку, то они не могут ни на шаг отступить от договоренностей с другими людьми, от которых зависит выполнение плана. В цены, которые кажутся высокими, забиты рыночные колебания стоимости сырья и страховка на случай форс-мажора. Допустим, тендерная комиссия польстилась на свинец, который Вася Бритозалупкин и Ко предлагает на десять копеек дешевле, чем Экссон, и предприятие заключило госконтракт с Бритозалупкиным из села Хуево-Кукуево Чуханасовской области, которого видит впервые и отказало нам, с которыми успешно проработало уже много лет. В итоге Бритозалупкин не смог выполнить поставку, либо, сработав первый раз в ноль, на следующий раз задрал цены (обычно всё происходит именно так), а отношения с Экссоном испорчены. В этом месяце предприятие обеспечило себя сырьём, а на следующий цены выросли и никто, в том числе Экссон, не сможет дать цены, которые были заложены в бюджет в начале года. Сколько раз мне приходилось сталкиваться с такой ситуацией, когда в конце года в госучреждениях концы с концами не сходятся из-за того, что прогноз по закупочным ценам на товары и услуги значительно отличается от реалий и соответствующий департамент не может обеспечить необходимыми материалами и услугами госпредприятия, учреждения здравоохранения и так далее из-за того, что некоторые чиновники идут на поводу этих идиотских нововведений в виде открытых конкурсов и в дело вмешивается фактор случайности. Открытые конкурсы — это угроза исполнению бюджета. На открытый конкурс можно отдавать лишь небольшие суммы, а когда речь идёт о крупных — тут должен работать другой механизм. Иначе начнется бардак.