Карибский круиз
Шрифт:
— А вы откуда? — спросила я у Алберта.
— Манхэттен, — коротко ответил он. — Хотя у меня еще есть загородная вилла в Коннектикуте.
— В Коннектикуте? Где именно? — подхватилась Пэт.
— В Риджфилде.
— Ну надо же! — Пэт прямо затрепетала. — А я из Уэстона! От вас двадцать минут на машине.
Для Пэт такая реакция — перебор. Просто бесстыдство!
— А чем вы занимаетесь, Алберт? — снова спросила я. Мой интерес к мужчинам имеет чисто деловую подоплеку. Может, и этот работает в сфере, которая нуждается
— Я пишу книги.
— Правда? — с возрастающим уважением переспросила я. — Романы?
— Нет, — ответил он. — Пособия для натуралистов. Для орнитологов.
Орнитология! Сомневаюсь, что мне удастся втиснуть его в передачу Барбары Уолтерс, но есть и другие. В воскресные утренние шоу на Си-би-эс, например; всегда включают какие-нибудь сюжеты о природе. — А кто ваш издатель?
— Боюсь, у меня нет одного конкретного. Я пишу для себя. Я люблю птиц, поэтому веду дневники, куда записываю все свои наблюдения, которые мне удается сделать и в Коннектикуте, и во множестве других мест.
Весьма своеобразный парень, однако. Наверняка он связан с каким-нибудь трастовым фондом, если может содержать дома на Манхэттене и в Коннектикуте да еще и кататься в такие круизы.
— Я приобрел тур на «Принцессу Очарование» в надежде увидеть каких-нибудь экзотических птичек, — продолжал Алберт.
— Прекрасная мысль! — подхватила Пэт, которая наконец бросила возиться со своей кофточкой и пыталась допить остатки коктейля. — Мои дети летом любили ходить с отцом наблюдать за птицами. Когда ему удавалось выкроить время от своей медицины, конечно.
— Ваш муж доктор? — поинтересовался Алберт.
— Мой бывший муж! Да, он гастроэнтеролог.
— Бывший! Понятно. — Алберт снова покрылся пунцовыми пятнами, словно нечаянно услышал слишком личную информацию. Но оживленный вид Пэт подействовал на него явно воодушевляюще. — А я, знаете, никогда бы не решился подать на развод. Хотя много лет уже плачу алименты. — Помолчав, он продолжил: — Я уже давно путешествую один.
— Знаете что, Ал, у нас впереди еще целых семь дней для охотничьих рассказов, верно? — встряла Джеки, бросив на него вполне дружелюбный взгляд, в котором, я знала, таился удар каратэ. Она могла быть очень откровенной, если хотела дать понять мужчине, что он ее не интересует. Это был как раз тот случай.
Алберт с полуслова уловил намек на то, что пора сматывать удочки.
— О да, конечно! Предлагаю двигаться вперед. Надо же нам всем разместиться по каютам.
Мне лично давно уже хотелось очутиться в своей каюте. Прошлой ночью я не выспалась, и все из-за электронной почты, которую мне понадобилось в последнюю минуту отправить моей помощнице на фирме. Так что я была на последнем издыхании.
— И еще раз, простите, миссис Ковецки, — перебил себя Алберт, — могу ли я называть вас Пэт?
— Да, конечно! — ответила она буквально через пару секунд, что для Пэт можно считать скоропалительным решением.
— Спасибо! Значит, Пэт, не будете ли вы любезны еще раз принять мои решительные извинения за то, что я разлил ваш коктейль?
Боже правый, взмолилась я про себя, мне этого уже достаточно! Такое ощущение, точно я оказалась в романе Джейн Остин со всеми этими извинениями и застенчивыми ужимками, с этими «вы-позволите-обращаться-к-вам-по-имени»! Мне уже показалось, что все закончилось, но Алберт вновь заговорил, обращаясь к Пэт:
— Полагаю, будет только справедливо, если я заплачу за химчистку вашей блузки. Такая симпатичная блузка! Она очень вам к лицу!
Пэт вспыхнула и опустила очи долу.
— Благодарю за комплимент, но мне надо хотя бы раздеться… — Она запнулась, хихикнув. — Я хотела сказать, переодеться.
— Отлично! Значит, как только я окажусь в своей каюте, то немедленно позвоню и попрошу, чтобы они забрали вашу блузку и отдали в химчистку, — воскликнул Алберт. — Простите, какой номер каюты вы назвали?
— Она не называла! — быстро втиснулась я.
— Я в номере 8022, — ответила Пэт, несмотря на мои ужимки и подмигивания с целью привлечь ее внимание. Мне совершенно не понравилась идея подруг сообщать номера своих кают и даже номер палубы мужчинам, с которыми они едва успели перемолвиться парой слов. На Манхэттене не принято давать незнакомым мужчинам свой домашний адрес, если только это не телемастер из хорошо известного вам бюро ремонта.
— Великолепно! — сказал Алберт. — Я обо всем позабочусь. Немедленно!
Мы распрощались с Албертом Муллинзом и вступили под своды настоящего гигантского античного атриума — в четыре, не меньше, этажа высотой, ослепительного, сияющего стеклом и хромом зала для приема гостей, как в шикарных отелях. Нас приветствовал кто-то из обслуживающего персонала судна, мельком взглянул на билеты и показал, как пройти к лифтам. Мы поднялись на шесть этажей и наконец оказались на восьмой палубе, где нас уже ждал темноволосый и смуглолицый служащий в накрахмаленной золотистой униформе.
— Добро пожаловать на борт суперлайнера «Принцесса Очарование»! — произнес он с легким ямайским прононсом. — Меня зовут Кингсли, я ваш стюард, на всю неделю к вашим услугам! Все, что вам будет угодно, — нет проблем!
Мы дружно кивнули, заулыбались и полностью препоручили себя заботам мистера Кингсли, двинувшись вслед за ним к нашим каютам, у дверей которых уже ждал багаж. По крайней мере некоторая его часть.
— А где же мой чемодан? — в ужасе воскликнула я. За многие годы путешествий я никогда ничего не теряла. Я понимала, что это везение должно когда-нибудь кончиться, но почему именно сейчас? Через несколько часов я окажусь посередине Атлантического океана, где, как известно, вряд ли можно надеяться встретить магазины фирмы «Блуминдейл» на каждом углу.