Карибы
Шрифт:
— Понимаю. И кто же определяет очередность?
— Охеда.
— А почему не вице-король?
— Колумб ничего не знает. Если б узнал, то завладел бы источником от имени короля и королевы, а те стали бы использовать его, чтобы навязать свою волю одним и облагодетельствовать других. Нет! — он твердо качнул головой. — Охеда для этого слишком благороден. Настолько благороден, что не хочет, чтобы его открытие привело к коррупции, и потому даже сам не желает им воспользоваться.
— Серьезно? Неужели он не пил эту воду?
— Он отказывается ее пить, чтобы не
В эту ночь его светлость капитан Леон де Луна до самого утра проворочался в постели, не в силах сомкнуть глаз. Он пытался свыкнуться с невероятным открытием, сделанным почти сразу после прибытия на Эспаньолу. Порой, в минуты недолгого прояснения, он начинал сомневаться, что рассказы об «источнике вечной молодости» могут быть правдой, но потом, стоило ему вспомнить о странных речах Алонсо де Охеды и его товарищей и о том, каким искренним казался Хуан де Овьедо, он вновь склонялся к мысли, что в загадочном Новом Свете и в самом деле могут таиться самые непостижимые чудеса.
Уж если он смог принять, что Земля круглая и можно достичь стран Востока, держа курс на запад, то почему бы здесь не обнаружиться чудесному источнику, возвращающему молодость?
За эти долгие часы он и не вспомнил о беглой супруге или ненавистном Сьенфуэгосе, поскольку отчаянная жажда мести внезапно отошла на второй план перед возможностью вернуть желанную молодость, оставшуюся лишь в воспоминаниях.
— На десять лет моложе! — как одержимый повторял он эти слова, словно навязчивую мелодию, намертво засевшую в мозгу. — На десять лет моложе!
Учитывая, что сейчас он был известным капитаном, благородного происхождения, богатым и уважаемым, стать на десять лет моложе означало начать новую жизнь, имея на своей стороне все преимущества.
— На десять лет моложе!
С самого раннего утра, почти не сомкнув глаз, он в возбуждении отправился в город на поиски Хуана де Овьедо.
Лишь около полудня виконт наконец обнаружил его на поляне в лесу. Хуан де Овьедо вел тренировочный бой с бешеным маркизом де Гандарой — тот скакал туда-сюда, смеялся и озорничал, как мальчишка.
— Ну как вам? Как? — кричал он, не прекращая делать резкие выпады, которыми загонял астурийца в угол. — Теперь-то вы со мной не сладите, не то что раньше. Эге-гей! Теперь я вас измотаю и заставлю просить пощады. Сдавайтесь, мерзавец! Сдавайтесь, старикашка!
Заметив, что на них смотрят не далее как с десяти метров, он замолчал, смутился и сердито выпалил:
— Что вы здесь делаете? И давно вы за нами шпионите?
— Шпионю? — оскорбился Леон де Луна, ринувшись к нему. — Да как вы смеете говорить такое! Моя шпага преподаст вам урок поведения, отправив к праотцам!
Маркиза де Гандару, похоже, угроза не испугала — он тут же встал в боевую позицию, готовясь дорого продать свою жизнь, но Хуан из Овьедо поспешил встать между соперниками и поднял руки.
— Успокойтесь, господа, прошу вас! Что за ссоры между друзьями?
— А какой друг обвиняет меня, будто я за ним шпионю?
— Простите его! — сокрушенно взмолился долговязый. — Простите его, прошу вас. Вы должны понять, что при таких обстоятельствах...
— О каких обстоятельствах вы говорите? — грубо прервал его де Гандара встревоженным тоном. — Следите за словами, Овьедо! Помните о своем обещании!
Астуриец заколебался. Он озадаченно оглядел обоих и в конце концов понуро опустился на гнилое бревно.
— Это моя вина, — едва слышно пробормотал он, закрыв лицо руками. — Только моя! — Он поднял грустный и умоляющий взгляд. — Боюсь, я проболтался.
— Да что вы такое говорите, — притворно ужаснулся маркиз. — Неужели вы...?
Молчаливого кивка Овьеды хватило, чтобы маркиз отбросил шпагу и схватил его за руку. — Боже! Боже мой! — воскликнул он, воздев руки к небу. — Да как вы могли...?
— Мне жаль!
— Недостаточно об этом сожалеть, Овьедо! И вы прекрасно об этом знаете! Это было соглашение между кабальеро! Что скажет Охеда?
— Нет, Бога ради! — взмолился несчастный астуриец, в отчаянии цепляясь за руку маркиза. — Не говорите ничего Охеде, иначе он никогда не допустит меня к источнику.
— Это будет справедливо. Именно этого вы и заслуживаете.
— Вам-то легко теперь говорить, а два месяца назад вы убить были готовы, чтобы получить место в начале списка. Вспомните, как вы себя вели, когда прошел слушок, что ваше место во время второго похода займет немка. Вы были способны ее убить.
— Немка? — поспешил вмешаться капитан де Луна. — О какой немке вы говорите?
— Только не начинайте снова, прошу вас! — сердито оборвал маркиз. — Вы и так уже доставили нам хлопот своими расспросами. — Он повернулся к Хуану де Овьедо, и голос его немного смягчился, несмотря на по-прежнему нахмуренные брови. — Что вы ему рассказали? — спросил он.
— Не так много. Я рассказал лишь об источнике и его свойствах.
— По-вашему, этого мало? — поразился тот. — Вы представляете, что произойдет, едва эта новость докатится до Европы? Сюда нахлынут миллионы отчаявшихся со всего света, и это уж точно никому не принесет пользы! — Он схватил Овьеду за бороду и притянул его лицо к себе. — Смотрите на меня! — велел он. — Я провел там два месяца, пил и купался в этой воде, вернувшей мне лучшие годы, но если бы там было одновременно сто человек, то я бы ничуть не изменился. Неужели вы не понимаете? Источник слишком мал, его нужно беречь.
— Понимаю, — печально ответил тот. — Конечно, я все понимаю. Простите меня.
— Это может сделать только Охеда.
— Боже ты мой!
— Позвольте мне замолвить словечко за дона Хуана, — снова робко вмешался виконт. — Поверьте, я никогда не страдал излишней болтливостью. На самом деле это моя вина, что я узнал об этом источнике. Дон Хуан не хотел мне ничего рассказывать, я силой вытянул из него эти сведения.
Маркиз де Гандара, похоже, переживший самое большое разочарование в жизни, понуро опустился к подножью дерева и довольно долго глядел с отсутствующим видом на лес, а потом покосился на спутников.