Карл, герцог
Шрифт:
Все охрипли и сорвали голос. Поэтому «Боже, помоги!» каждый попросил в сердце своём, и они поплыли.
От самого Арля Лодовико Скарампо ездил Карлу по ушам страшилками о дерзких и стремительных, что твой мистраль, берберских пиратах. Стоит, дескать, кораблю отстать от конвоя на пару-тройку морских лиг, и берберские атаманы сразу видят это в своих колдовских хрустальных шарах. Словно из-под воды появляются их неуловимые фелюки, абордажные кошки со всех сторон впиваются в борта корабля, короткая, безнадежная схватка – и всё кончено. Пустой «купец» болтается
Хуже берберских пиратов только дзапарские, с которыми родственники Скарампо встречались в генуэзских факториях, разбросанных по скалистым утесам Краймении. Ухватки этих бритоголовых бестий близки к берберским, но отвага несравненно выше и вообще превосходит пределы мыслимого. В позапрошлом году на неприступные бастионы Кафы был совершен дерзкий налет. Семьдесят дзапарских фелюк ворвались в гавань на крыльях злого декабрьского Зефира, скрытые круговертью мокрого снега, закутанные в саван сумерек. Вооруженные отменными ручными кулевринами, пиками и кривыми мечами на манер турецких, дзапары истребили честных бизнесменов, менеджеров живого товара, згвалтувалы их жен и дщерей, освободили своих, заточенных в трюмы галеотов и уже приготовленных к отправке в Синоп. Затем были опустошены продовольственные магазины, арсеналы, конюшни и казначейство. В заключение служили молебствие по случаю дарованной победы; дзапары, кто бы мог подумать, веруют в Святую Троицу.
Когда из Сугдеи пришел объединенный турецко-генуэзский флот и окружил гавань Кафы тройным кольцом, разбойники смеялись в усы, а после залезли на трофейных коней и были таковы. Пятьдесят дзапарских смертников, оставленных прикрывать отступление, держались в городе три дня. Двоюродный племянник Скарампо видел порубанные тела исполинов. В каждом семь футов росту, триста фунтов весу, перед боем каждый воин вливает в себя жбан мухоморового дурман-отвара, который они любовно именуют «сомиком» или «хомкой». В бой дзапары ходят босые, голые по пояс, татуированные изображением крылатого диска, троезубой молнии и печальной птицы чайки.
Двоюродный племянник Скарампо, к слову сказать, подающий надежды поэт в духе dolce stil nuovo <"новый сладостный стиль" (ит.). >, обладает весьма продвинутыми познаниями обычаев диковинных племен. Из общения со славянскими наложницами, а равно и индийскими купцами, он вынес для себя много нового. Он установил, что древние обитатели Египта со всей определенностью ведут своё родословие от дзапаров. В пользу этого свидетельствует…
– Ну и что? – спросил Карл, когда смачные детали пиратского быта иссякли и Скарампо перешел к этнографии и сравнительной культурологии. – Какие выводы, адмирал?
Их галера шла открытым морем. Со стороны Африки рассказу Скарампо вторил подозрительный суховей. Смеркалось. Карл уже давно обнаружил, что мичман у Скарампо оказался не в меру усердным и галера оставила конвой далеко позади.
Будто за его плечом стоял секретарь, жадно ловящий каждое новое слово мэтра румбов, мастера брамселей, заклинателя брандскугелей, Скарампо изрек:
– Море не прощает беспечности. Вот в чём вывод.
– В таком случае надо притормозить, – заметил граф. – Неровен час, злой Зефир принесет на своих крыльях фелюки берберов, а мы в одиночестве.
– Ерунда, – поморщился Скарампо. – Сразу видно – Вы не моряк. Мы же вырвались вперед, а не отстали. Стоит им ввязаться в схватку с нами, как мы остановимся, нас нагонят десятки наших кораблей. И тогда берберы обречены.
Карлу показалось, что он видит на горизонте несколько крошечных белых треугольничков. Паруса берберских фелюк?
– Я бы всё-таки приказал мичману попридержать гребцов.
– Синьор, Вам должно быть известно, что на корабле всё решает его капитан.
– На корабле – капитан, а в походе – я. Ваш корабль в походе. Значит решаю я.
– Синьор, из-за Ваших решений я уже потерял жемчужину генуэзского флота.
Карл сморгнул. Треугольнички исчезли, но через секунду появились вновь. Теперь паруса казались красными и квадратными.
– Древесину надо закупать в нашей Фландрии, а не в вашей Далмации.
– В инженерном деле надо что-то смыслить, синьор. Арльские подъёмники были рассчитаны на двухпудовые бомбарды, а Вы изволили привесить пятипудовую.
У Карла побелел кончик носа. Верный признак того, что вся дурная кровь ударила в мозги.
На чем бы сошлись в итоге – никто не знает. Но тут из карловой каюты выкарабкался Луи и осведомился у графа, не вскрыть ли его салад свиным салом, а то он, кажется, начал быстро ржаветь от морской свежести. Карл сорвал злость на Луи.
В тот раз всё обошлось. И для Скарампо (которому Карл всё-таки не расквасил морду и даже не нахамил), и для галеры (берберские пираты, а это были действительно они, в последний момент отказались от нападения из-за непредставительности цели – галера была боевой, значит золота и женщин не везла). Но злопамятный Карл ничего не забыл.
Стоило галере бросить якорь у пристани, Карл первым сбежал по трепещущим сходням и стал подкарауливать Скарампо. Адмирал появился довольно быстро – одетый во всё чистенькое, наконец-то без кирасы и без морских ботфортов, белесых от соли.
Карл подождал когда Скарампо сойдет на берег, перегородил ему дорогу и крепко схватил за руку повыше локтя.
– Постойте. У меня к Вам дело.
– Я весь вниманье, – вздохнул Скарампо.
– Помните наш разговор о пиратах?
Скарампо нахмурился.
– Да, конечно.
– Отлично. Сейчас мы находимся на твердой земле, на которой я ещё большая шишка, чем Вы на своём корабле. И я назначаю Вам почетную, ответственную миссию. Эскадра под Вашим началом будет сторожить гавань Остии до тех пор, пока мы не покинем город. Я не могу допустить, чтобы наши транспортные суда среди ночи были сожжены берберами или, пуще того, дзапарами.
– Но помилуйте, какие здесь дзапары…
– Такие же как и в Кафе, – заверил адмирала Карл, подталкивая его обратно к сходням. – Я разрешаю Вам появляться на берегу только в том случае, если Вы получите мое личное приглашение на военный совет. Вы должны быть готовы в любой момент отразить нападение с моря. А я, в свою очередь, гарантирую безопасность генуэзского флота со стороны суши. Это справедливо?