Карл Густав Маннергейм. Мемуары
Шрифт:
Ревматизм, полученный мною в Маньчжурии, заставил меня задуматься над тем, стоит ли дальше продолжать активную военную карьеру. Летом 1914 года, через несколько дней после убийства в Сараево наследника австро-венгерского престола Франца Фердинанда и его супруги, я отправился на лечение в Висбаден. В Германии царила напряжённая обстановка.
Ежедневно можно было наблюдать, как в обществе нарастает военный психоз, который находил все более открытое выражение в неприязненном отношении к гостям из России.
Возвращаясь в Варшаву, я ехал через Берлин. Поскольку у меня было несколько часов между поездами, я решил использовать это время и
Я прибыл в Варшаву 22 июля и, пробыв в польской столице два дня, отправился в лагеря, находившиеся за чертой города, — полк выехал туда на учения. В лагерях я вновь повредил ногу. Едва меня уложили в постель, как вошёл начальник штаба с телеграммой в руке — полк было необходимо перебросить в Варшаву. Отдав соответствующий приказ, я сел в машину и поехал в город.
В городских газетах я прочитал, что накануне Австро-Венгрия выдвинула угрожающие требования к Сербии. Это объясняло и чрезвычайное возбуждение немцев, и цену в пять тысяч марок за лошадь для немецкой армии.
Могла ли Россия выстоять в войне великих держав? Каково было состояние её вооружённых сил?
Русско-японская война обнажила огромные недочёты в обучении и организации армии. В то время только треть армии находилась в состоянии боеготовности, а по причине мирного времени склады были практически пустыми. Можно было бы перебросить в Европу снаряжение с арены прошлых военных действий, но его уже практически не существовало. Все снаряжение либо вышло из строя, либо пропало. Именно поэтому Россия в 1905—1910 годах и позже была настолько слаба, что не могла вести успешные военные действия в Европе, а ведь война могла разразиться и в 1909, и в 1912 годах.
В случае всеобщей мобилизации для резервистов не было сапог и обмундирования, не хватало оружия и патронов.
Реформирование вооружённых сил требовало много времени, денег и ещё раз денег. Военные действия против Японии обошлись в два с половиной миллиарда рублей, что очень тяжело сказалось на финансовом положении государства. Было очень трудно добиться от Думы такого бюджета, при котором царская власть могла бы соперничать с Германией и Австро-Венгрией по части военных приготовлений. Ответом России на эти приготовления была так называемая «большая программа» — на её реализацию отводилось пять лет, с 1913 по 1917 год. Первоначальные ассигнования составляли полмиллиарда рублей, после чего военный бюджет должен был ежегодно увеличиваться на 140 миллионов. Численность вооружённых сил должна была возрасти в три раза, что означало пополнение армии двенадцатью тысячами офицеров и пятью миллионами солдат. Война прервала процесс реформирования армии, но и то, что Россия успела сделать, было совсем не малым.
Для столь масштабной работы требовалась твёрдая рука. У императора было много
Обучение военному делу за последние годы сильно продвинулось вперёд. Наконец-то в армии начали учитывать уроки русско-японской войны. В ожидании нового устава полевой службы, который бесконечно обсуждался на заседаниях различных комитетов, военные подразделения получали тактические установки в виде отдельных приказов. Устав был одобрен в тот самый день, когда объявили мобилизацию. Между прочим, война показала, что ни французская, ни немецкая армии не учли уроков военных действий в Маньчжурии.
Самым слабым местом были резервы, которые не прошли своевременного обучения. Массы людей, подлежавших призыву, как и весь русский народ, морально не были готовы к военным действиям. Все патриотические демонстрации первых месяцев войны выглядели скорее показными выступлениями. Внутреннее положение в государстве было чрезвычайно сложным, и, начиная с 1906 года, все четыре созыва Государственной думы находились в жёсткой оппозиции к царю.
Хотя материальное обеспечение российской армии было гораздо лучше, чем десять лет назад, Россия всё же не была готова к затяжной войне в Европе. Между тем, считалось — и это было всеобщим заблуждением, — что конфликт между великими державами не сможет длиться долго.
Полк выгрузился из поезда 30 июля в Люблине и проследовал оттуда конным порядком в город Красник, располагавшийся примерно в тридцати километрах от границы Галиции, что проходила севернее реки Сан. Между государственной границей и Саном у австро-венгров был обширный плацдарм. Мы знали, что война ещё не началась и что мобилизация коснулась только военных округов Москвы, Казани, Одессы и Киева. Однако 31 июля в Германии был опубликован приказ о призыве в армию, и в России сразу же началась всеобщая мобилизация, а 1 августа Германия объявила войну России.
Мы с нетерпением ожидали возможности атаковать австрийцев, но проходили дни, а Россия и Австро-Венгрия все не начинали войну. Только 6 августа Австро-Венгрия последовала примеру Германии.
Удержать Красник представлялось стратегически важной задачей, так как этот город был узловым пунктом, лежавшим к югу от железной дороги Ивангород (Демблин) — Люблин — Холм. В районе дороги были сконцентрированы четыре армии. Для обеспечения безопасности этих сил на 60 километров южнее выдвинулось кавалерийское соединение под командованием генерал-лейтенанта князя Туманова, созданное из 13-й кавалерийской дивизии и гвардейской кавалерийской бригады.