Карл XII. Последний викинг. 1682-1718
Шрифт:
Левенгаупт попался на уловку. Нападение русского авангарда задержало движение шведов еще на сутки: они продвинулись вперед не более чем на 5 верст.
После полудня 28 сентября сражение развернулось во всю ширь. 12 батальонов русской пехоты и 12 эскадронов конницы, построенные в три линии, атаковали шведов на всех пунктах и выбили их из леса. Левенгаупт приказал вернуть войска, сопровождавшие обоз, но это не помогло – после прибытия к русским кавалерии Боура шведы были опрокинуты.
Левенгаупт понял, что его положение безнадежно. До реки Сож, за которой мог укрыться обоз, оставалось еще целых 15 верст (вот где сказались потерянные сутки!); защищать его на месте было некому – шведы бежали,
Сражение при Лесной.
Из перехваченных русскими донесений Левенгаупта явствовало, что обоз вез такое количество провианта, что его должно было хватить на всю шведскую армию в течение трех месяцев. Но вместо продовольствия Левенгаупт привел Карлу 6700 голодных ртов.
Разгром шведов был полным. Они потеряли до 6000 человек убитыми и ранеными; 2673 солдата и 703 офицера попали в плен. Петр сообщал, что удалось спасти от огня около 5000 повозок (из 8000). Потери русских составили 1100 человек убитыми и 2856 ранеными.
Несмотря на это, в шведской армии была принята версия Левенгаупта о том, что он отразил все атаки и «отступил». Нордберг пошел еще дальше и в своей «летописи» представил сражение у Лесной как победу шведов. Истина проглянула у него только в заключительных словах: «Невозможно не согласиться, что в этом случае ничто не могло нас более огорчить, чем уничтожение наших запасов и потеря этого большого обоза, на прибытии которого мы основывали все наши надежды и который стал для нас тем более необходим, что численность наших войск значительно увеличилась».
То, что шведы могли победить, не отрицал и Петр: «Как я сам видел… ежелиб не леса, тоб оные выиграли; понеже [так как] их 6000 больше было [чем] нас». Успех сражения не был предрешен заранее, от русских солдат и офицеров потребовались все силы и все тактическое мастерство, приобретенное за эти годы, чтобы доказать превосходство русского оружия.
Царь хорошо понимал значение этой победы. Он называл Лесную «матерью» полтавского младенца; причем всякому, «кто желает исчислить», шутя предлагалось посчитать: от 28 сентября 1708 года до 27 июля 1709 -го – ровно 9 месяцев! Петр ежегодно торжественно отмечал годовщину Лесной.
Карл поддерживал ложь о победе Левенгаупта, которому писал: «До меня уже дошли слухи о счастливом деле, которое вы, господин генерал, имели с неприятелем, хотя сначала распространялись известия о том, будто вы, генерал, разбиты». В королевском бюллетене, посланном в Стокгольм, на шести листах рассказывалось о том, как шведы весь день храбро отражали нападение 40000 московитов и как к вечеру варвары отступили. О потере обоза не было сказано ни слова.
Впрочем, от генералов не укрылось истинное душевное состояние Карла. «Его Величество старался скрыть свою скорбь о том, что все его планы разрушены», – пишет Гилленкрок и рассказывает далее о том, что король лишился сна и не мог ночью оставаться один; он заходил в палатку то к Гилленкроку, то к полковнику Хорду, садился рядом и молчал. Гилленкрок даже позволяет себе высказать подозрение, что с этих пор Карл стал сомневаться в окончательной победе.
Положение шведской армии действительно становилось угрожающим. Северская земля была разорена; запасов на зиму не было; кавалерийский корпус Меншикова, посланный царем на запад, вклинился между шведами и Днепром, выжигая все, что еще оставалось нетронутым в шведском тылу.
План Карла о походе на Москву через Северщину рухнул точно так же, как ранее потерпел неудачу поход к столице через Смоленск. Обстоятельства гнали короля дальше на юг.
11 октября Карл очнулся от потрясения, вызванного потерей обоза, и снова произнес: «Вперед!»
Дальнейшее движение шведской армии на юг позже было названо украинским походом. Это не совсем верно. «Вперед» для Карла означало «на Москву». Он вновь обходил русскую армию с юга, и его новый маршрут выглядел так: Киев – Курск – Тула – Москва.
Гилленкрок ошибался. Король ни на минуту не усомнился в том, что будет зимовать в Первопрестольной.
ШВЕДЫ НА УКРАИНЕ
– Которая из ваших дорог наиболее удобна для похода на Москву?
– Все одинаковы, ваше величество.
Карл XII пошел через Полтаву.
Многие историки, особенно шведские, преувеличивают влияние Мазепы на решение Карла идти на Украину, таким образом до некоторой степени оправдывая поспешность короля, с которой он повернул от Смоленска на юг, не дождавшись Левенгаупта. Например, Фриксель пишет: «С одной стороны, осторожность требовала дождаться Левенгаупта; с другой, Мазепа все сильнее настаивал на обещании Карла явиться со своей армией на Десне, присовокупляя к этому угрозу, что если не скоро последует это движение, то казаки его, Мазепу, оставят и соединятся с русскими». И далее: «Истинную причину того, почему Карл не хотел идти на север (то есть к Витебску, на соединение с Левенгауптом. – С.Ц.) следует искать в его союзе с Мазепой».
Это мнение основывается на свидетельстве придворного историка Карла XII Адлерфельда, участника похода. Адлерфельд пишет, что повести армию на Украину короля заставил некий договор с Мазепой, в котором был определен день, когда гетман сообщит своим есаулам о союзе со шведами, и день, когда Карл перейдет Днепр, чтобы соединиться с Левенгауптом. Но, по словам Адлерфельда, Левенгаупт опаздывал, а Мазепе было все труднее удерживать есаулов от намерения повиниться царю. «Наконец его величество решились пожертвовать отрядом Левенгаупта, чтобы не упустить выгод, которые представлял союз с казаками». Карл якобы сделал вид, что идет на Смоленск, чтобы отвлечь русское войско и «дать Мазепе возможность действовать с большим простором».
Оставим на совести рассказчика какие-то «выгоды», будто бы заставившие Карла обречь на гибель 16000 вымуштрованных, отлично вооруженных шведов ради союза с несколькими тысячами запорожцев, бывших в глазах шведского короля скорее вражескими дезертирами, чем союзниками. Абсурдность другого утверждения, о том, что Карл отвел себе и своей армии роль громоотвода, чтобы отвлечь внимание царя от Мазепы, обнаруживается при первом знакомстве с маршрутом движения шведов, не говоря уже о том, что Адлерфельд в данном случае демонстрирует редкую слепоту относительно психологии Карла. Однако эти басни неоднократно повторялись другими историками, благодаря чему фигура Мазепы приобрела почти эпический размах: этакий грозный седовласый старец на горячем коне, колебатель империй, верный наперсник северного героя. Одному из таких историков, увлеченному «выгодами» союза шведов с могущественным гетманом, пригрезилось даже, что, «если бы Карл XII вовремя соединился с Мазепой, нам бы, может быть, пришлось увидеть Украинское Величество из династии Мазепид и великую шведскую империю на севере Европы!».