Карма
Шрифт:
Вышел он минуты через три в неопределенном состоянии. Похоже телефонное сообщение вызвало в нем неоднозначные эмоции.
– Чему быть, того не миновать. – Вслух подвел он итог своих внутренних сентенций и тяжело опустился в кресло.
Впервые за весь вечер Юрик взглянул на часы и ужаснулся, узнав, что уже глубокая ночь. А ведь утром ему ехать ко второй паре. Хрен с ней, ничего страшного, если он поедет к третьей, если, конечно, вообще поедет.
ПЕРЛ ПЯТЫЙ
Нет, решительно не клеился у Юрика сегодняшний день. Всю ночь провалялся с боку на бок, пытаясь заснуть; редкие сползания в сон были подобно обмороку – резкие, неожиданные, глубокие и страшные как омут. Неприятное состояние шатающегося сознания. Он и сейчас не смог бы точно утверждать, что было сном этой ночью, что явью, а что – еще черт и чем. В толковании снов сегодняшние сны – яви – бред никак не толковались, очевидно считалось, что подобное людям снится не может, а возможно, у самого толкователя просто не хватило фантазии. Так или иначе, а проснулся он в шесть утра с головой, набитой ватой, неспособный связно мыслить и координировать двигательную деятельность. И как оказалось, совершенно зря, не за чем было так мучить себя ранним вставанием, изнурительной тряской в междугороднем автобусе. И совершать небывалый подвиг – появляться на первой паре. Зачет по статметодам он все равно завалил. Вторая пара вызвала в нем небывалую тоску, столовая на большой перемене вообще добила его, зато третью пару он ожидал в состоянии зомби, вызванного из гроба заклинанием к кратковременной псевдожизни. На курсах по системно-структурному анализу Тишкевич громогласно распылялся на весь дом профсоюзов им. Свердлова перед новыми клиентами, пытаясь завлечь их на лекции, наговорил всякой чепухи, о которой Юрик уже сто раз слышал, а к новой теме так и не преступил. После курсов он пытался дозвониться до Алены, но толи у нее было занято, толи аппарат в этом чертовом доме профсоюзов был не исправен. К тому же он был голоден и выжат как лимон. А тут еще так не кстати это дурацкое поручение Тишкевича, сходить к кому-то там Злобе или Глобе в «Черный лотос» за анатомическим атласом по тибецкой медицине. Все у них не как у людей, разорялся Юрик, фамилии придумали какие-то идиотские, один дескать злодей необычайный, шарит в черной магии, второй, наверняка, астролог, причем глобальный, чего уж там мелочиться. А одно название клуба чего стоит?! Ну, лотос, это понятно, символ трансцендентального спокойствия и сосредоточенности, так его еще и обязательно черным надо сделать. Дескать, обитают в нем не иначе как слуги Сатаны. Пыль надо в глаза пустить, антураж создать. Тьфу ты, сплюнул Юрик на мостовую, видел я вас всех…
Он предполагал, что в «Черный лотос» его пустят по особому паролю, заседание будет проходить при задрапированных шторах и горящих свечах, а возможно, он попадает на кровавую литургию с запланированными жертвоприношениями, или на тайную сходку людей Черного круга… однако, все было буднично, просто и даже не интересно. Обычная дверь в жилом доме, не двойная, не металлическая, даже не обитая материалом или деревом. Простой дребезжащий звонок, никакого там мурлыкания или позывных в виде азбуки Морзе. И как ни странно, ему сразу же открыли. Среднего роста человек, среднего возраста, небритое худощавое лицо, запавшие, будто глядящие внутрь глаза.
Похоже, его ждали. Ни говоря ни слова, человек двинулся вглубь квартиры, словно предоставляя свободу выбора гостю, возможность лишний раз подумать, – продавать душу дьяволу или идти, откуда пришел. Коридор оказался длинный и темный, будто и в самом деле электричество здесь не жаловали. Незнакомец проводил его на кухню, там слава Богу, свет горел, жестом указал на стул и исчез. Кухня как кухня, лишь странного вида плакат приковывал к себе внимание. Зловещая бурая пентаграмма на фоне пенообразной конструкции, разорванной до бесформенности, – очевидно олицетворение Хаоса. Где-то он уже это видел, или Тишкевич что-то рассказывал…
Пристальный взгляд Юрик почувствовал сразу. Бородатый мужик стоял на пороге кухни и разглядывал его. Увидев реакцию гостя, сразу шагнул на встречу. И получилось это столь естественно, что создало некую иллюзию непрерывности движения, словно не стоял он в стороне и не разглядывал гостя, а все время двигался к нему на встречу. Бред какой-то… Юрик невольно встряхнул головой и поднялся со стула.
Незнакомец поздоровался, поинтересовался успехами Тишкевича, нравится ли ему тематика курсов. Кто он, интересно, Глоба или Злоба, гадал Юрик. И дернуло его за язык спросить. Мужик все-таки попался разговорчивый.
– Вы ведь Глоба?
– Почему Вы так думаете? – Полюбопытствовал бородатый.
– Просто снял энерго-информационную карту. – С невиннейшим видом ответствовал Юрик.
Глоба, а это наверняка был он, едва не выронил из рук объемистую книгу. Видимо, это был пресловутый атлас. Ни говоря больше ни слова, он вручил Юрику книгу и тот понял, что пора на выход. Собственно он так и собирался.
Вот, в принципе, и все посещение ужасного «Черного лотоса». Просто, буднично и даже немножко нелепо. Свежий воздух освежил Юрика, толчея людей растворила, втянув в свою безликую атмосферную массу и больше он о Глобе не вспоминал. Осенние сумерки еще только думали расползтись по улицам и пока они думали, Юрик решил еще раз попытать счастья. Телефон-автомат за углом не вызывал доверия. Начисто выбитые стекла, вывороченная в предсмертной агонии и повисшая на последнем дыхании дверь, облупленная краска, исцарапанная гвоздем малолетними дебилами в поисках самовыражения.
Однако, телефон работал. Мало того, трубку взяла Алена.
Вообще-то, зря он позвонил. День был длинный, силы на исходе, пора бы уже и домой ехать. Просто хотелось услышать любимый голос, потрепаться о всякой чепухе, что он обычно и делал, по пол- часа, а то и больше занимая аппарат в доме профсоюзов. Но сегодня вышло иначе. Нет, чепуху он, конечно, всякую нес. Все как обычно, кроме того, что Алена пригласила его, дурака, в гости. И никогда ни будь, а прямо сейчас. Что он мог ей ответить?
Голодный и измученный тащился он в трамвае, совершенно не о чем не думая. Хорошо хоть удалось занять сидячее место. Вытащил из сумки атлас, полистал, сплошь и рядом одни схемы строения человеческого организма, надпись по латыни. Все слишком сложно, специфично, и громоздко. Более понятным ему показалось схематика чакр, путей передачи энергии в организме, графики влияния энергий инь и янь на определенные типы людей в зависимости от времени суток и года. Это они уже проходили на других курсах Тишкевича, по биоэнергетике и основам современной магии, которые проводились в выходные. Юрику стало любопытно кто являлся автором атласа, ученый с присвоенной степенью или какой-нибудь знахарь, спустившийся с гор? Он открыл заглавную страницу и тут же его внимание привлекла огромная круглая печать: пентаграмма в центре, опоясанная полу -размытым тантрическим текстом. На ощупь ногтем оказалась даже рельефной. Вполне солидная печать, наверняка таящая в себе магическую силу. От прикосновения к ней неприятно защекотало в пальце. Юрик оторвал палец от печати и поднял его вверх. Кожное раздражение начало медленно перемещаться по руке, пока не достигло плеча. Казалось, будто рука онемела, потеряв упругость и эластичность, словно печать высосала из нее энергию. Даже указательный палец, поднятый вверх подобно персту судьбы, онемел и застыл, поддерживая свое неподвижное состояние непонятными силами. Юрик словно завороженный смотрел на него, не в силах совладать. От неожиданно нахлынувшего страха мгновенно побежали мурашки по голове.
Юрик едва не пропустил остановку. Выпрыгнул в последний момент, хряпнувшись в лужу и остолбенев посреди дороги, с ужасом обнаружил, что последние пять минут провел в совершенно бессознательном состоянии. Дорогу после рынка он не помнил совсем! Прямо наваждение какое-то… Он взглянул в сумку. Книга лежала на месте. Зачем-то пошевелил левой рукой. Действия его в этот момент были ему непонятны и казались сущей нелепостью. На счастье, на него едва не наехал грузовик. Инстинкт самосохранения помог ему выйти из ступора.
Пробежав метров тридцать, он перешел на умеренный шаг. Хлынувший в кровь адреналин освежил голову и придал силы. Начинало смеркаться. Ветер раскачивал плафоны горящих фонарей, свет их рябил в глазах, создавая иллюзию ирреальности. Было как-то хорошо и спокойно.
К Алене Юрик шел как автомат, не замечая дороги, ни о чем не думая. Окружающая действительность проплывала мимо, минуя сознание. Он и не заметил как дверцы лифта распахнулись перед ним на седьмом этаже и ноги сами по себе шагнули на площадку. У Алены он бывал всего раз, однако квартиру ее нашел сразу, практически автоматически, в незнакомом вообщем-то районе. Половой инстинкт вел? – мелькнула где-то в уголке сознания шальная мысль.
С Аленой Юрик познакомился полгода назад, в августе, на свадьбе у приятеля-сокурсника. Танцевали пару раз, поцеловался на прощание, благо охмелевшая юная дива раздавала поцелуи на право и на лево, пустил разок другой страдальческую слезу, поддерживая на трамвайной остановке зашедшегося в пьяной икоте друга Игоря. Ночь после свадьбы прошла на переполненном ж.д. вокзале в глубоких упадочно-пессимистических размышлениях, плодом коих явилось неплохое в целом стихотворение с двусмысленным названием «А-лоботоми-Я», дающее однако повод усомниться в адекватном восприятии действительности автора и нормальном протекании у оного сексуальной жизни, если таковая вообще имела место.