Кармелита. Наследники: игры на вылет
Шрифт:
– Это же… – Зора сглотнула и как-то взволнованно выдохнула. – Это же символ солнца.
– На солнце мало похоже.
– Цыганское солнце, похожее на колесо кибитки со сломанной спицей…
Глеб вгляделся в непонятные ему знаки.
– А это что за закорючки?
– Это древние иероглифы, я довольно плохо разбираюсь в их значениях, но вот это, – она показала на изображение какой-то уродливой лошади. – Это значит, что человека ждет трудная дорога.
– Офигеть, – совершенно ошарашено произнес Глеб. –
– Может, если его заговорили…
– А если он у человека с рождения?
– Значит, это его ангел-хранитель. – Крылова была удивлена не меньше Хабарова. Как же давно она не держала в руках ничего истинно цыганского. – Кстати, что за человек является его носителем?
– Неважно. – Глеб решил не вскрывать Даню.
– Верни сегодня же. Если амулет и хозяин долго находятся порознь, то оба теряют силу.
– Да?
– Да. – Зора со всей серьезностью кивнула.
– Ладно. Понял.
– Это уникальный оберег. И человек, носящий его, должен быть готов к тому, что ему придется выполнить очень ответственную миссию.
– Какую миссию?
– Откуда мне знать? – Зора отдала амулет обратно парню. – Кто его дал? Это фамильный амулет.
– Это амулет моего знакомого, а у него он появился с рождения, ему мать дала…
– Матери не дарят, – цыганка сощурилась. – У цыган подарки сыну от матери запрещены. Только отец.
– Но его хозяин не цыган.
Слова Глеба повергли Крылову в шок.
– Как не цыган?! Откуда у него тогда цыганский амулет?
– А что, у русского не может быть цыганских вещей? – осторожно спросил Кекс.
– Зачем? – грозно рыкнула Зора.
– Ну, может, так получилось…
– Чего-то ты не договариваешь, Хабаров.
Глеб подумал над тем, стоит ли раскрывать перед Зорой личность Жданова. И пришел к выводу, что не стоит, потому что Зора непредсказуема – вдруг она сглазит бедолагу-Даньку или ещё что?
– Ничего я не скрываю.
– Охотно верю.
– А все эти штуки влияют на судьбу?
Зора помолчала.
– Как сказать – иногда.
– Иногда? – Глеб почесал нос. – А как узнать наверняка, что за карма тебе уготована?
– Хватит задавать вопросы! – взбрыкнула вдруг девушка. – Если ты не хочешь ничего мне говорить, то почему я должна отвечать?!
– Зора, успокойся!
– Я спокойна! – она дернулась. – Я и так знаю, о чем ты умалчиваешь!
– Ну и о чем? – Глеб боялся, что она скажет что-то такое, от чего потом будут беды.
– Вчера на реке твоему Жданову крупно повезло, – студентка смотрела прямо в глаза испуганному парню. – И, знаешь, ему повезло не из-за красивых глаз…
Глеб тут же глянул на оберег в руках.
– Это же его вещь, верно? – продолжала Зора. – Откуда у Казановы цыганский амулет? Кто ему его отдал или продал? Уж не Кира ли?!
– Нет!
–
– Не смей мне врать… Никогда.
Глеба затрясло. Ему стало жутко от мысли, что он натворил что-то неподдающееся исправлению и искуплению.
– Это Данин амулет! Ну и что?! Он был у него все двадцать лет! Никто ему его не продавал!
– Тише ты, ненормальный! – сквозь зубы процедила Крылова. – На нас же люди смотрят!
– Я тебе ещё раз скажу, что я ничего об этом не знал до сегодняшнего дня! А эта Кира…
– Вот теперь я тебе верю! – улыбнулась Крылова, но неискренне. – Только передай Жданову, что игра с цыганскими оберегами может быть опасной…
Комментарий к Глава 21. *Пугачева и Галкин – “Кафешка”
====== Глава 22 (часть 1). ======
Комментарий к Глава 22 (часть 1). Автор приносит извинения за столь долгое ожидание проды. После сессии накатило что-то этакое, под названием “Лень”. Глава вышла крайне объемной, поэтому разделена на 2 части. В главе много психологизма и диалогов. Все события и персонажи вымышлены, напоминаю!
Спасибо за ожидание! Автор клянется не исчезать надолго.
СГУ.
Иванов закрылся у себя в ректорате и стал усиленно думать: что за чертовщина творилась только что у него под носом. Что затеял старик-Лапин и какого хрена они отпустили этого паскудника Бероева?!! Физрук готов был поклясться, что всё это произошло по его вине – нужно было дожимать парня и не давать Лапину права голоса.
Иванов сердился на себя больше, чем когда-либо. Он был глубоко разочарован в Лапине и пытался найти старику оправдание, но не находил. Взяточничество для преподавателей никогда не являлось чем-то запредельным, но Ивушка считал его одним из смертных грехов. Что делать в ситуации, когда выбор является столь мучительным, что проще откреститься от всего и не судить о вещах, ставших для всех очевидными?
Ректор был в растерянности: он не мог поверить в то, что Аскольд оказался таким же, как миллионы коррупционеров бедной России. С другой стороны, оставлять всё это было уже нельзя. Иванов понял, что Лапин струсил и вернул деньги, но вот вопрос: за что он их брал? Что предлагал ему мэр и на что Лапин уже согласился?
Мужчина нашел в справочнике телефон фотографов. Он помнил, что обещал Вите выйти на Лимова. Быстрый звонок дал интересную информацию: оказывается, что Лимов уволился из конторы и пришел в частные руки. Нетрудно догадаться, в чьи именно. Иванов мысленно выругался и бросил трубку. Его больше всего смущала мысль о том, что теперь придется умолять и просить посторонних людей помочь с поиском фотографа – возможно, придется обратиться даже к сыновьям. Их Иванов знал давно. О старшем знал больше, чем многие, а вот младший пока что не входил в список подозрительных личностей.