Кармелита. Наследники: игры на вылет
Шрифт:
Глубоко-глубоко, между венами,
Мы друг другу останемся первыми.
Зачеркнули всё и не исправили –
Только раны друг другу оставим мы.
Параллельными, но не Вселенными,
Пополам разделили небо мы
И разбились на части и вдребезги…
Стасу тоже было больно. И напрасно Дина думала, что он не способен испытывать что-то сильнее ненависти. Если бы можно было залечить зеленкой разверзнутую душу! Мужчина проводил взглядом любовницу, которую вывел Давыдов. Он смотрел ей в спину и сильно сжимал кулаки. До хруста.
Она залетела… залетела. Кто виноват? Она! Разве могут быть другие варианты! Стас ещё раз мысленно проговорил их диалог о ребенке и опять стиснул кулаки. Вены вздулись и руки заныли выше предплечья.
Глубоко-глубоко, между венами,
Мы друг другу останемся верными.
Почему ничего не исправили –
И под кожей шрамы оставили?
Эти шрамы останутся вечными –
Мы друг другу сердца искалечили
И разбились на части и вдребезги…
Стас остался стоять посреди пустой камеры. За ним никто не пришел. Странно. Его собираются оставить тут? Может, это и к лучшему. Здесь можно позволить себе поплакать. Когда он в последний раз плакал? Стас не помнил. Слезы тоже бывают необходимыми. Особенно когда уже нечего терять. Это не слабость и не отчаяние – это освобождение. Освобождение от груза, что так давит на плечи.
Я тебя под кожу запускаю!
Боже мой, Боже мой…
Я тебя под кожу запускаю,
Только ты не со мной!****
Прошла почти неделя после разговора со Стасом. Бергер больше не объявился. Он не звонил и не приглашал её в офис, да и сама блондинка туда не рвалась. Сжечь мосты было легко, но плачевность положения осознать было крайне трудно. Дина понимала всю серьезность ситуации, но ничего не делала. Она слишком боялась. Или просто надеялась, что всё само собой рассосется. Вот, правда, её срок лишь увеличивался и, если бы она твердо решилась рожать, то могла бы не беспокоиться, а так… у неё были лишь хрупкие надежды на Стаса, который вообще никоим образом не желал признавать ответственность.
Любовь – вопрос,
Вопрос с подвохом.
Без неё так плохо нам.
Любовь – наркоз,
Наркоз жестокий,
Но я последний вздох отдам!
Не утаю и не скрою, иначе вскроюсь.
Только ты до глубины. Только ты до боли с кровью.
Веришь, не напрасно я всё это праздную.
Чувства опасные просто так не раздают.
Любовь наизнанку –
Вся в шрамах и швах (слышишь)
Сделала шаг (с крыши) её встречай (точно).
Ты только ей живи, её вдыхай –
Так будет в жизни, так будет в кайф!
Дина за это время несколько раз сталкивалась нос к носу с Давыдовым. У неё даже сложилось впечатление, будто он следит за ней. Его странное поведение только усиливало подозрения. Мужчина видел её издалека, но не подходил близко, иногда кивал ей, когда они шли по параллельным сторонам дороги, или, когда Боева бывала в кафе и одиноко смотрела по сторонам, словно ища поддержки. Он всегда находился
Дина совершила большую ошибку, никогда не спрашивая себя: нужно ли ей что-то поменять? Она не спрашивала – она уже знала, что поменять ничего не получится. Начав играть эту партию со Стасом и Бергером наравне, она не заметила, как превратилась в пешку и даже хуже – в тряпку, о которую теперь можно просто вытереть ноги. Чем и занимался сперва Стас, а теперь ещё и Бергер. Да и этот Давыдов вряд ли стал бы зацикливаться на ней, если бы не хотел… трахнуть. Почему-то именно таким представляла Дина его интерес к себе.
– Большое количество кофе приводит к проблемам с сердцем…
Дина подпрыгнула и испуганно обернулась. Давыдов слегка улыбнувшись обошел её и присел за столик. Вечернее кафе на окраине Сочи уже привыкло к ежедневному появлению этой «парочки».
– Что вы здесь делаете?
– А вы? – он смотрел на неё как на старую знакомую.
– Я знаю, что вы меня преследуете. Зачем?
Полковник замолчал на некоторое время. Он смотрел через стекло на город, зажигающий сотни фонарей.
– Ну разве я виноват, что тоже люблю кофе?
– Михаил, – Дина помнила, что он позволил ей так обращаться к нему. – Вы же серьезный человек. Полицейский. У вас других дел нет, кроме как за мной таскаться по кафешкам и дегустировать кофе?
– Должен признаться – вы меня раскусили.
Искренность делает из мужчины слабака. Вовсе нет. Дина никогда ещё не видела таких, которые бы располагали к себе своим незаурядным отношением к жизни.
Давыдова все считали странным ещё и потому, что он никогда не променял бы свою какую-то детскую привычку верить людям и восхищаться женщинами – сильными, но глупыми – на цинизм, который разрушает до основания все человеческое.
Куда затянет трясина –
Я понять не в силах,
Вряд ли мы остынем –
Сердце греет так настырно.
Уже давно в этой книге нету ни страницы,
Написано на лицах: «Мечтам, увы, не сбыться».
Ведь в паре правит только тот, кто чувствует меньше.
Любовь – это наркоз,
Наркоз, который Вечность.
Любовь – это вопрос жестокий,
Он не для многих.
Она ломает жизни,
Но дарит счастье стольким.
Она течёт по моим жилам и жалит, так жаль,
Но между нами слишком много нечаянных молчаний.
Порой бывает нужно заново не начинать,
Чем постоянно убеждаться, что лучше мы не станем.
Ошибки не научат нас никогда,
Ведь каждый раз нам так нравится опять повторять их.
И вот, с утра – просыпаюсь я, и рядом она.
Уже понятно, что разбежимся, не так ли?
Любовь – вопрос,
Вопрос с подвохом.
Без неё так плохо нам.
Любовь – наркоз,
Наркоз жестокий,
Но я последний вздох отдам!*****