Карнавал мистических историй
Шрифт:
– Как ты можешь быть таким бессердечным? Это же твой ребенок.
Я не знаю, что на меня нашло. Я с презрением смотрел на эту странную женщину и говорил, не затыкаясь. Бросая каждое слово, словно ком грязи:
– Это твой ребенок. Мне он не нужен и ты не нужна. Если еще раз припрешься, я не буду так вежлив. Поняла?
– Вася…
Я присел, схватил ее за плечи и сильно тряхнул.
– Мне не нужны дети. Убирайся, дура.
Ее глаза вдруг застыли, она обмякла и начала
Я не знал, что делать. Задержал падение и осторожно положил на землю. Похлопал ее по щеке.
– Эй, ты чего? Вставай.
Она молчала.
Я наклонился , прислушался. Дыхание едва слышно. Видимо, она потеряла сознание.»
Борис Иванович трясущимися руками достал из кармана корвалол, накапал прямо на язык, слегка поморщился. Он часто дышал, держась за сердце.
– Ты… убежал?
– Я же не зверь. Вызвал скорую.
– Она умерла?
– Что вы такое говорите? Жива она.
– А ребенок?
Борис Иванович затаил дыхание.
– Обошлось.
Борис Иванович громко выдохнул, стукнул кулаком по столу.
– Дурак этакий. Чуть до инфаркта не довел.
Василий улыбнулся уголками губ.
– Это самая добрая часть моей истории. Уверены, что хотите узнать конец?
– Продолжай.
«В больнице разразился скандал. Родители Мышки узнали о ее беременности и требовали назвать имя подлеца, но она молчала, как партизан. Лишь тихо плакала и вздыхала.
Соседи начали сплетничать и строить догадки. Я решил притаиться на время и засел за уроки. Тем более, что экзамены на носу, диплом защищать надо. Только бы Мышка не проболталась. Пока никто не знает, я смогу тихонько улизнуть из города. А там, пусть ищут ветер в поле.
Димка не ходил в институт или я его просто не видел. Мне было все равно, я не хотел с ним встречаться. Моя ненависть к нему переросла в манию. Одна мысль о нем, заставляла кулаки и зубы сжиматься до боли. Говорили, что он ходит к Мышке в больницу, но меня это не интересовало. Пусть хоть пропадут вместе. Меньше проблем будет.
Она долго лежала в больнице, но я так и не решился ее навестить. Нас ведь видели вместе. Вдруг кто догадается?
Перед самыми экзаменами ко мне заявился Димка.
Сам бы я его не впустил, но дверь открыла мама. Она ничего не знала о нашей ссоре и радостно впустила его, сетуя, что он давно не приходил. Приболел что ли?
Димка вошел в комнату, когда я читал, лежа на кровати. Он с ненавистью смотрел на меня, скривив ужасную мину. Он быстро подошел к столу и без приглашения, уселся на стул.
Я отложил учебник, сел. Внутри все кипело, руки чесались. Кажется, у меня на него аллергия.
Несколько минут мы молча пялились друг на друга.
– Чего уставился?
– Первый раз вижу подонка. Хочу запомнить, чтобы не ошибиться в следующий раз.
Я криво усмехнулся, сжимая кулаки.
– Нотации пришел читать? Не поздновато?
– Такому как ты, уже ничто не поможет.
Его презрительный надменный тон больно бил меня прямо в сердце. Как я мог считать этого подлеца своим другом? Верить ему и помогать? Где были мои глаза и уши?
– Ты же у на святоша, как я забыл?
– Получше тебя.
– Зачем приперся? Я занят.
– Что ты намерен делать?
Я с трудом изобразил беззаботное удивление.
– Диплом защищать надо. В отличии от тебя, я учусь.
– Жениться собираешься?
– Тебе то что?
– Я задал вопрос.
– Не твое дело.
– Это значит нет?
– Я не обязан перед тобой отчитываться. Убирайся.
– Сдавай экзамены и вали из города. Чтобы я тебя больше не видел.
– А то что?
Димка пропустил вопрос, небрежно взял учебник и бросил его на пол.
– Я хочу жениться на ней. Не бойся, я сказал, что ребенок мой. Когда он родится, я запишу его на себя. Он никогда не узнает, какой подонок его отец.
Вот так и заканчивается дружба. Где-то в глубине души, я все еще надеялся, что Димка просто шутит. Что вот сейчас он рассмеется и предложит погулять. Мы все забудем и простим друг друга. Какой же я дурак. За что он так со мной?
– Забавно. Институт окончен и друг Вася больше не нужен. А ты красавец.
На секунду Димка замешкался, опустил глаза. Его руки дрогнули, но лишь на пару секунд. Он надменно усмехнулся:
– С паршивой овцы хоть шерсти клок. Нужно было больше иметь тебя.
Я сильнее сжал кулаки, суставы жалобно хрустнули. Физическая боль не затмила душевную.
– Конечно, ты же любишь объедки с чужого стола. Вот и сейчас, не так ли?
– Не смей так о ней говорить.
– Не хочешь слушать правду? Она сама залезла в кровать. А как стонала. У вас такое было? Нет?
Я видел, как корчится от боли тело Димки. Он словно сжался и уменьшился в размерах. В его глазах плескался огонь и ненависть.
Я ликовал: враг повержен и истекает кровью. Но почему мне не стало легче?
Вдруг Димка надменно улыбнулся и повторил:
– Значит, я могу забрать твоего ребенка?
– Забирай и не приходи больше. Ненавижу вас.
Димка достал из кармана мелочь, бросил на стол несколько монет.
– Цена тебе копейка, но я не жадный.
Он засыпал монеты в карман и достал кошелек. Вынул крупную купюру и осторожно положил на стол.