Карнавал страха
Шрифт:
Толстяк подошел к входу, запустил мясистую руку в кошелек, висевший у него на поясе, и вынул оттуда семь грошей, которые казались маленькими и незаметными в его необъятной ладони. Он протянул деньги зазывале и буркнул:
– За меня и за мальчика.
– Грош и лорин, Доминик, – напомнил кассир.
– Ты впустишь нас за семь грошей, – угрожающе прорычал мясник. – Я прихожу сюда каждый день и каждый день плачу тебе деньги. Или ты посторонишься, или получишь отраву в следующей подводе с мясом, которую я пришлю вам.
Поджимая губы, зазывала кивнул
На ней было множество музыкантов, игравших на трубах, барабанах и бубнах. Перед многими сидели обезьяны, державшие шапки для пожертвований, или марионетки, весело выплясывавшие под звуки простых мелодий. Большинство музыкантов сидело рядом с металлическими арками, обозначавшими повороты на боковые аллеи и проходы к аренам и помостам, на которых выступали уроды. За самыми большими воротами располагалась главная арена, каменная, она казалась белой в свете факелов под черным небом. Ее сцена была задернута пестрым занавесом, который светился из-за фонарей поставленных сзади.
Крестьянский мальчик засмотрелся на яркое необычное зрелище, впитывая шум, веселье и аплодисменты. Он не мог отвести глаз от главной арены.
– Отец! – позвал он, но голос потерялся в криках, шуме музыки и рокоте толпы. Оборачиваясь, он крикнул снова:
– Отец?
Мужчина куда-то ушел.
– Где он может быть? – громко спросил Моркасл, появившийся на аллее уродов в компании Марии, Гермоса и лорда Одью. Они шли, рассматривая толпу, спешащую навстречу, заглядывая за занавесы, вглядываясь в сценические площадки.
– Он большой человек, – заметил лорд Одью, сжимая руки в кулаки в карманах алого плаща. – С грубым лицом, большой головой и без…, без пальца. Сегодня утром, остановившись у мясной лавки, я слышал, как он говорил кому-то, что собирается вечером на Карнавал.
– Это бесполезно, – вздохнула Мария, останавливаясь возле сцены, на которой выступал Ури и его танцующие медведи. Она покачала головой. – Сегодня здесь, наверное, полгорода. И он уже мог кого-нибудь убить.
– Мария права, – согласился Моркасл. – Нам надо действовать быстрее и наверняка.
– А как насчет Орукса? – вдруг спросил Гермос с неожиданным блеском в глазах.
– Орукс? – переспросил лорд Одью.
– Это оракул, – шепотом пояснил Моркасл. – А это идея.
– Артист-предсказатель? – презрительно заметил советник. – Мы просто потеряем время. Это смешно.
– Его талант такой же настоящий, как и наши, – вежливо ответила Мария. Она отступила от сцены, к которой прислонилась, и, скрестив руки на груди, направилась на аллею. – Да, пойдемте к Оруксу.
– Вы идите, – возразил недовольно лорд Одью. – А я буду искать его дальше.
Мария, Моркасл и Гермос уже шагали прочь. Некоторые горожане узнали освобожденную троицу, и те, кто плевал в них или кидал гнилые яблоки, слегка испугались. Моркасл был доволен
– Добро пожаловать в палатку Чудесного Оракула! – провозгласила женщина под вуалью и поклонилась Марии, Моркаслу и Гермосу.
Она была завернута в покрывала разного цвета, и из-за этого ноги и руки казались синими, желтыми и зелеными. В каждом ухе у зазывалы висело по четыре кольца, пара колец была продета и через левую ноздрю.
– Там вы узнаете секрет своей жизни, все о любви и мечтах. Входите: всего лишь серебряный лорин, и тайны – ваши.
Мария приблизилась к женщине и взялась за бархатную веревку, которая загораживала вход в палатку.
– У нас нет лорина. Дай нам встретиться с оракулом ради нашего артистического братства.
Не обращая на нее внимания, женщина продолжала кричать толпе:
– Подходите! Подходите! Припадите к ногам великого оракула!
– Произошло убийство. А точнее, три убийства, – проговорила Мария спокойно.
Гермос стоял сразу за спиной Марией. Несколько раз моргнув ярко накрашенными глазами, женщина сняла веревочную петлю со столбика, на котором та крепилась, и впустила их.
– Входите! Великий оракул ответит на все вопросы и разрешит все сомнения.
Моркасл церемонно поклонился и вошел первым. Он взял Марию за руку, чтобы показывать ей дорогу, и кивнул Гермосу следовать за ними. Дверь палатки состояла из нескольких полупрозрачных покровов, Моркасл решительно откинул тонкий шелк и вошел, поддерживая Марию. Гермос согнулся чуть не вдвое, пробираясь в дверь, как собака в конуру.
Внутри полутьму палатки освещали медные лампы, подвешенные в потолку. Трое артистов, привыкнув к необычному освещению, обнаружили, что стоят в узком коридоре, перпендикулярно к входу. Зал был разделен тонкими ткаными стенами, и воздух здесь благоухал ароматами неведомых курений.
Из темного конца коридора навстречу им вышла другая женщина – молодая темноволосая красавица с золотыми глазами, которые ясно сияли сквозь вуаль. Приблизившись, она опустила руку в корзинку, которую держала, вынула пригоршню розовых лепестков и бросила им под ноги со словами:
– Добро пожаловать! Судьба ждет вас.
Кланяясь, она стала медленно удаляться, усыпая дорогу розовыми лепестками. Моркасл пошел за девушкой, и вскоре все трое оказались в небольшой комнате. Стены здесь были украшены непонятными орнаментами, медными светильниками, а с потолка свисал тяжелый бархатный занавес, разделявший комнату на несколько помещений. В одном из них на мягких подушках сидели вокруг низкого столика женщины под вуалями. Тихо переговариваясь друг с другом, они пробовали необычные кушанья и сладости. Артисты удивленно замерли, но женщина уже вела их дальше.