Карнавал

Герасимов Сергей Владимирович

– Почему не спрашиваешь куда? – спросила Одноклеточная.

– И сама скажешь. Деньги есть?

– Хватит. Давай подальше от центра.

– Подальше – это куда?

– Куда хочешь, я хочу покататься. Я плачу, а ты катаешь.

Таксист оценивающе посмотрел на нее. Она предупредила его вопрос своим.

– Тебя как зовут, парень?

– А тебе какое дело?

– Я тебе разве не нравлюсь?

Таксист посмотрел еще более оценивающе. Он был неплохим представителем мужской породы, хотя как раз породы в нем и не хватало – только грубая и сильная привлекательность. Тело мужчины, мозг ребенка, этика питекантропа – в общем, такой как все. С таким нетрудно иметь дело.

– Другое дело, – сказал таксист, – но не думай, что заплачу. Деньги все равно возьму по счетчику.

Парень был самоуверен – до поры до времени.

Несколько минут Одноклеточная молчала. Раньше она бы сгорела от стыда, если бы сидела молча в присутствии мужчины. По ее прежним предрассудкам женщина была обязана поддерживать разговор. Но именно поддерживать разговор у нее никогда не получалось. Сейчас она молчала свободно, потому что ей хотелось молчать.

– По Четырнадцатой из города, – сказал Одноклеточная. – Не спеши. И не молчи, расскажи о себе.

Она заметила новые нотки в своем голосе. Ее голос заставлял подчиняться. Так говорят люди, привыкшие повелевать.

– Да что рассказывать, – подчинился таксист, – не жизнь, а тоска зеленая.

– Правда, тоска, – согласилась Одноклеточная.

– Хоть бы случилось что, – продолжал таксист. – У людей жизнь интересная – все время то заговор, то переворот, то просто заварушка. А у нас болото, ничего такое.

– Ничего что?

– Это у меня приговорка такая.

– Тебе силу некуда девать?

Она протянула руку и пощупала бицепсы:

– А ты здоровый. И кулаки какие! Вижу, приходилось подраться?

– А то нет! – обрадовался таксист.

– Тогда гуляй по ночам. Что ж ты не гуляешь? Так и молодость пройдет.

– По ночам жена не пускает. А я бы пошел – знаю, интересно бывает. У меня друг ходит, так ему нос сломали. С тех пор успокоиться не может. Пока, говорит, троим носы не сломаю – не успокоюсь. Может, и вправду война начнется?

– Ты бы хотел?

– Хотел бы, но не здесь, а где-нибудь подальше.

– За семью боишься?

– Не, чтоб подальше сбежать. У меня сын, но и сына оставлю. Что это за мужик, если ни с кем не дерется?

– А ты пей.

– А я и пью, только не в удовольствие.

– Точно говоришь, – согласилась Одноклеточная, – без риска жизнь не в удовольствие. А ты чего едешь так медленно – боишься?

– Посты на дорогах, – сказал таксист.

– Боишься?

– Посты на дорогах, – повторил таксист с тупой угрюмостью человека, доходящего до элементарных истин своим умом.

– Поедешь быстро – они не догонят. Или боишься?

Таксист прибавил скорость. Одноклеточная наблюдала за его движениями. Раньше она никогда не водила машину. Теперь пришло время научиться.

Скорость поднялась до ста двадцати.

– Ну как, боюсь?

– Ты хорошо водишь, молодец, – сказала Одноклеточная, – Я тебе хорошо заплачу. У меня дача за городом, покатаемся и поедем туда. Или тебе только деньги нужны?

Таксист ухмыльнулся.

– На деньги мне плевать. От них счастья не бывает.

– Вижу, – сказала Одноклеточная, – что ты настоящий мужик. Таких я люблю. Таких сейчас мало осталось.

Таксист вдруг воодушевился и стал путано рассказывать о своей жене и матери. Эти, по его словам, большие стервы, высасывают из него деньги, а жизни не дают. Ну, жену-то он, положим, бьет, а мать не может. Она этим и пользуется.

– Бедный ты мой, – сказала Одноклеточная и обняла его за шею одной рукой, – ты терпишь, терпишь. Я бы так не выдержала.

– Где твоя дача? – спросил таксист.

– Не спеши, а то споткнешься. Дай, я сама сяду за руль, сама покажу.

– Не дам.

– Не бойся, я мимо дороги не проеду.

Таксист снизил скорость до шестидесяти. На дороге не было никого.

– Давай, садись мне на колени.

– Успеешь, дурак. Я сказала, пусти меня за руль.

Они поменялись местами.

– Ты не очень гони, – сказал таксист, – или тебе не впервой?

– Не впервой, – ответила Одноклеточная, – сейчас сам увидишь.

Она повторяло только что виденные движения. Вести машину было удивительно просто. Вначале каждое движение контролировалось сознанием, но потом проваливалось куда-то вглубь и выполнялось само собой. Через две минуты она уже вела машину не думая.

– Ну как, – сказал таксист, – покаталась?

Одноклеточная прибавила скорость и свернула на боковую дорогу. Боковая дорога уходила в лес и вела неизвестно куда.

Она снова прибавила скорость.

– Не сходи с ума, – сказал таксист, – здесь много поворотов, а дороги ты не знаешь.

– Видно?

– Видно.

– А я не боюсь. Я была мастером спорта, пока однажды не сбила одного дедулю. С тех пор не выступала и не была за рулем.

– И это видно. Видно, что отвыкла.

Машина шла на предельной скорости.

– Ну как, красиво? – спросила Одноклеточная.

– Красиво, как на картинке.

– Смотри, какая у меня реакция, – сказала Одноклеточная и вписалась еще в один опасный поворот.

– У меня не хуже, – ответил таксист.

– Спорим?

– Спорим.

– Тогда так, – сказал Одноклеточная, – я считаю до трех. На счете три я тебя ударю. А ты не успеешь ударить меня раньше или увернуться.

– Чего ты сказала? – удивился таксист.

– Раз.