Каролинец
Шрифт:
— Нет, капитан, не требуйте от меня имен! — нервно запричитал Стивенс.
— Я не хочу составить компанию Фезерстону.
— Вот как? — Мендвилл задумался и пальнул наугад: — Одним их них был Лэтимер, не так ли?
Это предположение повергло Стивенса в ужас.
— Я не говорил этого! Я никогда не говорил этого! Ваша светлость, я не называл никаких имен, — взмолился он. — Вот вы, сэр, — метнулся он к Иннесу,
— будьте моим свидетелем, сэр, я же ни слова не говорил о том, кто это сделал.
Мендвилл рассудил, что за Стивенса все сказала его паническая реакция. В тот же миг в его памяти всплыла картина:
— Как вы полагаете, пистолет у мистера Лэтимера был заряжен?
— Я не проверял — это могло стоить мне жизни… — ответил Стивенс, прежде, чем осознал, что проговорился.
— А двое других? Кто были они? — спросил лорд Уильям.
— Не спрашивайте меня, мой господин! Это члены Провинциального конгресса, и почта сейчас находится в конгрессе или в одном из комитетов.
И его оставили в покое. Лорд Уильям был слишком озабочен и слишком встревожен собственно происшествием, чтобы перегружать свой мозг деталями, мысли же Мендвилла захватило открытие, что главным действующим лицом нового налета опять оказался Лэтимер; кто были остальные, его мало волновало.
— Ну, а теперь что вы собираетесь предпринять? — спокойно поинтересовался капитан после того, как Стивенса отпустили.
— Что тут можно поделать? — его светлость был в отчаянии и даже не пытался этого скрыть.
— На мой взгляд, ответные меры очевидны, хотя… Я жду распоряжений вашей светлости, — И он щелкнул табакеркой.
Губернатор сварливо заметил:
— Черт бы побрал ваши советы, Мендвилл! — Мысли его блуждали вокруг другой, менее насущной проблемы. — Как бы то ни было, я сомневаюсь, что в захваченной почте содержались какие-нибудь депеши для меня. Мои прибывают на «Чероки». Так что вряд ли это им что-нибудь даст.
Мендвилл набрал щепоть табаку и задумался, потом произнес:
— Будем надеяться, так оно и есть. Но даже в этом случае нападение на почту его величества не становится менее тяжким преступлением. И здесь, и в Англии оно карается смертной казнью. Если вы ничего не предпримете, то, честное слово, потеряете уважение и поддержку немногих оставшихся в провинции верноподданных короля. С тем же успехом вы могли бы собраться и уехать, ибо совершенно перестанете контролировать ситуацию.
— А если я арестую Лэтимера, как вы рекомендуете, случится то же самое и даже кое-что похуже. Я перестану контролировать ситуацию потому, что меня вышвырнут вон; да еще начнется гражданская война.
— Хорошо, но если Лэтимер остается на свободе и будет устраивать свои заговоры, то гражданская война вам также гарантирована. Так что вы находитесь между двух огней. Вы теперь поняли, с каким человеком имеете дело. Отчаянный авнтюрист и самый опасный бунтовщик в провинции. С каждым днем, проведенным на свободе, он становится все опаснее, ибо одновременно растет его популярность. Совершенно ясно, как с ним поступить, причем сделать это надо без промедления. Посадите его на английский корабль и отправьте в Лондон. Пусть там с ним разбираются.
Губернатор на минуту замер, размышляя.
— Это было невозможно вчера, — сказал он наконец, растягивая слова, — но, исходя из ваших же слов, это еще более невозможно сегодня.
— И будет окончательно невозможно завтра, —
Наконец Мендвилл отчасти убедил губернатора — его напористость, твердость и то, что, не в пример лорду Уильяму, он не позволял сомнениям и опасениям парализовать свою волю, подействовали на лорда Уильяма.
— М-да, — неохотно, но все же согласился он, — вы правы, Мендвилл. Этот человек и впрямь слишком опасен, чтобы позволять ему и дальше мутить воду. Если уж так суждено, что за попытку избавиться от Лэтимера толпа растопчет меня ногами, по крайней мере, я выполню свой долг перед державой. Иннес, если вы подготовите ордер на арест Гарри Лэтимера и принесете мне после завтрака, я его подпишу. Мендвилл сформулирует обвинение.
Мендвилл победно улыбнулся и сказал:
— Поздравляю вашу светлость с мудрым решением.
Потускневшие глаза лорда Уильяма мрачно разглядывали конюшего.
— Хочется надеяться, что вы не ошиблись, — со вздохом произнес он. — Бог знает! — И губернатор отправился завтракать.
Завтракал он всегда наедине с леди Уильям в изысканном будуаре ее светлости, который находился на первом этаже, прямо под рабочим кабинетом.
Лорд Уильям был глубоко погружен в свои думы и не расположен к общению. И думы те, как заметила его супруга, были далеко не веселыми, но она приписала это жутким событиям прошедшей ночи.
Мудрая женщина, она не стала пытаться вызвать его на откровенность, а терпеливо ждала, пока муж сам поделится с нею новостями. Но завтрак подошел к концу, а Уильям по-прежнему пребывал в мрачной задумчивости, и она пренебрегла доводами разума, дав выход своему беспокойству.
Она вытянула-таки из мужа рассказ о нападении на почту, об ордере, который должен быть подписан вследствие этого нападения, и о прочих событиях. Все это сильно ее поразило. Гарри Лэтимер с детства был ее другом, он был также другом всех ее братьев и сестер, особенно Тома; с Миртль Кэри дружила она сама. И хотя леди Уильям Кемпбелл, пользуясь доверием Миртль, знала о туче, нависшей над отношениями влюбленных, она верила, что любовь их достаточно крепка, и в конце концов все тучи рассеются.
— Это… это разумно, Уилл? — спросила она.
— Надеюсь, — отвечал он устало.
— Так ты не уверен?
— Я уверен только в том, что это необходимо. Недопустимо, чтобы к моему авторитету и дальше относились с пренебрежением и чтобы Лэтимер, оставаясь на свободе, продолжал свою карьеру преступника.
— Ты говоришь, как капитан Мендвилл, — заметила она. — Это он тебя убедил?
Лорду Уильяму не хватило духу признаться, что ее догадка верна. В душе он стыдился, что позволил конюшему всецело подчинить его своему влиянию. Лорд Уильям ответил уклончиво: